Аниций Манлий Торкват Северин Боэций - Утешение философией

Боэций. Утешение Философией / пер. с лат., примеч. и вступ. ст. Р.Л. Шмаракова // Философия. Журнал Высшей школы экономики. — 2019. — Т. III, № 4. — С. 133-247.

От переводчика

DOI: 10.17323/2587-8719-2019-4-133-247.

Предлагаемый читателю перевод «Утешения Философией» — часть планируемой работы большого объема, целью которой является представить «золотую книгу» Боэция на фоне ее рецепции в латинской философии и поэзии XII века. В итоговую работу войдут, в частности, не переводившиеся доныне боэцианские прозиметры первой половины XII в.{1}, а также «Элегия» Генриха (Арриго) из Сеттимелло.

«Утешение» принадлежит к тем вечным книгам, которые стоит заново переводить раз в поколение даже на язык, уже располагающий хорошими переводами, чего о нашей ситуации не скажешь. Русских переводов «Утешения» всего два; из них первый (Боэций, Русанов, 1794), строго говоря, не перевод, а парафраз{2}, а второй (Боэций, Уколова и Цейтлин, 1990) обилует ошибками и неточностями. В этих обстоятельствах можно оказаться полезным, располагая и скромными способностями. Как всякий, кому дороги его усилия, я меньше всего хотел бы, чтоб на моей работе сбылось предсказание Горация: tineas pasces taciturnus inertis; я надеюсь, что новый перевод Боэция будет встречен замечаниями, которые позволят его улучшить.

Перевод выполнен по изданию «Утешения», осуществленному К. Морескини в Bibliotheca Teubneriana (Boethius, 2005); для сверки использовались английский (Boethius, 2003), итальянский (Boezio, 2014) и немецкий (Boethius, 2002) переводы. В связи с предварительным характером публикации примечания к переводу носят эскизный характер.

Роман Шмараков

д. филол. н, доцент НИУ ВШЭ (Санкт Петербург)

Боэций

Утешение Философией{3}

КНИГА ПЕРВАЯ

I

Песни в былые лета с цветущим усердьем слагавший{4},

В горе, увы! принужден взять я унылый напев.

Вот, истерзанные мне писать указуют Камены,

И орошает лицо истый элегии плач{5}.

5 Их, однако, сломить никакая боязнь не умела,

Чтобы впредь моего не провождали пути.

Славою некогда быв для младости мирной и бодрой,

Скорбного старца они днесь утешают судьбу.

Ибо пришла, торопясь с бедами, нежданная старость,

10 По приказанью скорбей возрастом ставши моим.

Несвоевременная по власам седина разлилася;

Члены изнурены; кожа, ослабнув, дрожит.

Смерть мила для людей, коль в сладостные не вступает

Лета, коль к скорбным она, званная часто, грядет.

15 Но от несчастных, увы! отвращает ухо глухое,

Плачущи очи она, злая, не хочет сомкнуть.

Благом летучим пока мне неверная льстила Фортуна,

Чуть головы моей час горестный не потопил.

Ныне ж, когда она лик изменила лживый, нахмурясь,

20 Жизнь, ненавистная мне, длит безотрадные дни.

Что ж вы толькратно мое восхваляли, друзья, благоденство?

Тот, кто упал, никогда твердой стопой не стоял.

I

1. Пока я сам с собою раздумывал так в молчании и слезную жалобу запечатлевал с помощью стиля, привиделось мне, что стала над моей головой жена{6}, обличья весьма почтенного, с очами пылающими и проницательными превыше обычной человеческой силы, со свежим цветом и неисчерпаемой бодростью, хотя в столь глубоких летах, что никак было не счесть ее принадлежащей нашему веку. Роста она была неопределенного. 2. То заключалась она в обычную людскую меру, то казалось, что неба касается теменем, а когда поднимала голову выше, и в самое небо вторгалась, тщетным делая взор смотрящих людей. 3. Одежды ее были созданы из тончайших нитей нерасторжимой материи{7}, с изощренным искусством: как я позже от нее сведал, их соткала она своими руками; на вид, как обыкновенно бывает с закопченными изваяньями, их затянуло, так сказать, мглою заброшенной старины. 4. На нижнем их крае читалась вытканная греческая буква П, а на верхнем— Ѳ{8}, и казалось, меж обеими буквами наподобие лестницы начертаны некие ступени, по коим можно восходить от нижней к верхней. 5. Одежду сию, однако, растерзали руки неких неистовых и частицы ее унесли, кто какие мог. 6. В правой руке она держала книги, а в левой — скипетр.

7. Увидев поэтических Муз, стоящих пред моим ложем и подсказывающих моим рыданьям слова, она, взволнованная немного, суровыми вспыхнув очами: — 8. Кто, — говорит, — позволил приблизиться к сему --">