Флавий Филострат - Жизнь Аполлония Тианского

отменное прилежание. Он изъяснялся на аттическом наречии, и чистота его произношения не была испорчена местным говором, а к тому же он привлекал все взоры своею миловидною пригожестью. Когда ему минуло четырнадцать лет, отец послал его в Тарс к финикиянину Евфидему. Этот Евфидем, хороший ритор, начал было образовывать отрока, однако тот хотя и почитал учителя, но находил, что городские нравы легкомысленны и мешают ученью, ибо в Тарсе, как нигде, все жители привержены к роскоши, насмешливы, дерзки и о нарядах заботятся больше, чем афиняне о мудрости, так что сидят на берегах своего Кидна, словно изнеженные водяные птицы. Потому-то в послании к ним Аполлония сказано: «Перестаньте опьяняться водой». Итак он, с согласия отца, переселился вместе с учителем в соседние Эги: там и жизнь спокойная, способствующая философским занятиям, там и рвение к наукам больше, там и храм Асклепия, в котором сам Асклепий является людям. В Эгах в ту пору учительствовали платоники, перипатетики и последователи Хрисиппа; доводилось Аполлонию слушать также эпикурейцев, ибо и этим учением он не пренебрегал, но несказанно восхищался умом, лишь внимая пифагорейцам. Однако тот, кто учил его пифагорейской мудрости, был не слишком усерден и не применял свою философию на деле, более заботясь о радостях желудка и усладах любви и устраивая свою жизнь на эпикурейский лад. Звали его Евксеном, происходил он из Гераклеи Понтийской, а основы Пифагорова учения вызубрил так же, как птицы порой перенимают слова людей, приветственно выкликая «Здравствуй!», или «Удачи тебе!», или «Зевс в помощь!», но нимало не понимая произносимого и вовсе не в порыве доброжелательства, а благодаря лишь изощренности языка. Между тем Аполлоний был подобен орленку, который, пока крылья не окрепли, постигает близ родителей искусство парения, но, набравшись сил для полета, обгоняет старших, а особенно ежели поймет, что те держатся земли из корысти, ради жирного куска. Вот так и Аполлоний, пока был отроком, оставался при Евксене ради словесной науки, но в шестнадцать лет, окрыленный некоей возвышенной страстью, дал волю своему стремлению жить по образцу Пифагорову. Впрочем, он не утратил расположения к Евксену и даже выпросил у отца для него пригородное именьице с родником и свежей зеленью, после чего сказал ему: «Ты живи по-своему, а что до меня — я буду жить по-пифагорейски!».

и как стал он блюсти чистоту свою по уставу Пифагорову (8)

8. Тут Евксен понял, что ученик его замышляет великое дело, и спросил, с чего же он собирается начать. «С того же, с чего и врачеватели, — ответил Аполлоний, — ибо они, очищая желудок, одним не дают заболеть, а других исцеляют». И сказавши так, он отказался от убоины, ибо пища эта нечиста и отягчает разум, но утолял голод овощами да сушеными плодами, утверждая, что чисто лишь рожденное самою землей; что же касается до вина, то, хотя напиток этот добыт из взлелеянной людьми лозы и чист, однако нарушает умственное равновесие, помрачая духовный эфир. Таким образом, очистив себя изнутри, Аполлоний отказался также от обуви и шерстяной одежды из-за их животного происхождения, облачился в льняные ткани, отпустил волосы и поселился в святилище. Поелику все окрестные жители восхищались Аполлонием, и сам Асклепий возвестил однажды жрецу, что приветствует в Аполлонии свидетеля своего попечения о болящих, то народ, привлеченный слухами, стекался в Эги и из самой Киликии, и из ближних областей — потому-то и появилось киликийское присловье, ставшее затем поговоркой: «Куда торопишься? Собрался к молодцу?».

и какие чудеса творил ради Асклепия, недужных исцеляя, бесчестных изгоняя и всех речами своими наставляя (9—12)

9. Не умолчу и о том, что происходило в храме, ибо повествую о муже, коему даже у богов почет. Так, некий юный ассириянин, явившись к Асклепию за исцелением, продолжал изнурять себя пьянством и развратом, словно поспешая к смерти: страдая водянкой, он не пытался избавиться от отеков, ища наслаждения в вине. Поэтому он не удостоился попечения Асклепия — тот даже не явился ему во сне. Он уже начал роптать, но тут бог, представ перед ним, возвестил: «Побеседуй с Аполлонием, и тебе полегчает». Придя к Аполлонию, юноша спросил его: «Не облегчит ли твоя мудрость мои страдания? Ибо сам Асклепий послал меня к тебе за советом». — «Да, — отвечал тот, — нечто весьма для тебя полезное я знаю. Хочешь ли ты исцелиться?». — «Зевс --">