Рашид-ад-дин - Сборник летописей. Том I

исторического источника в полном объеме.

Рашид-ад-дина как официального историка монгольских ильханов династии Хулагуидов трудно отделить от Рашид-ад-дина как государственного деятеля на службе у тех же ильханов, — такое разделение было бы искусственным, ибо и в «Джами‘ ат-таварих», и в переписке Рашид-ад-дина проводится та же политическая тенденция, которая пронизывает все реформы Газан-хана. Поэтому исторические взгляды автора «Джами‘ ат-таварих» могут быть в полной мере выяснены и установлены лишь в связи с господствовавшими политическими идеями времени.

Период XIII-XIV вв. в истории Ирана и сопредельных стран (Месопотамия, Азербайджан, Армения), входивших в состав государства Хулагуидов (1256-1353), до недавнего времени, несмотря на ряд содержательных работ акад. В.В. Бартольда и других дореволюционных авторов, все же оставался мало исследованным. Государство Хулагуидов было одной из тех «империй рабского и средневекового периодов», которые, согласно глубокому определению И.В. Сталина, «не имели своей экономической базы и представляли временные и непрочные военно-административные объединения»^[24]; это были «случайные и мало связанные конгломераты групп, распадавшиеся и объединявшиеся в зависимости от успехов или поражений того или иного завоевателя»^[25].

Существование феодализма (с патриархальным укладом) вплоть до начала XX в. в странах нынешнего советского Востока (Закавказья, Средней Азии), входивших некогда в состав монгольских государств, впервые в науке точно установлено И.В. Сталиным^[26], и этот вывод И.В. Сталина имеет огромное, руководящее значение для научной разработки истории названных стран. Этот вывод в полной мере может быть распространен и на средневековый Иран. Работы советских историков-востоковедов внесли много нового в изучение социально-экономической и политической истории стран Ближнего и Среднего Востока эпохи XIII-XIV вв.: разработка общих вопросов развития феодализма в этих странах, изучение военно-ленной системы, крестьянских повинностей, внутренней структуры города, форм классовой борьбы, построение научной периодизации истории этих стран, и т.д.

В верхних слоях монгольских завоевателей в XIII в., в известной, степени и в более поздние периоды, в Хулагуидском и в Чагатайском улусах прослеживаются два основных направления, отмеченные еще акад. В.В. Бартольдом, но в очень общих чертах и понятые им односторонне, лишь в плане борьбы культурно-бытовых тенденций^[27]; социальной природы этих тенденций В.В. Бартольд не выяснил. Заметный шаг вперед в трактовке борьбы этих двух тенденций в Чагатайском улусе (Средней Азии) сделал советский историк-востоковед А.Ю. Якубовский^[28]. Интересные выводы по данному вопросу сделаны также С.П. Толстовым^[29].

Первое направление поддерживалось большей частью монгольской и отчасти тюркской военно-кочевой знатью. Эти поклонники монгольской старины и кочевых традиций, полупатриархального-полуфеодального строя, члены этой, по удачному выражению С.П. Толстова, «степной феодально-племенной знати — носительницы наиболее отсталых форм хозяйственных и политических отношений»^[30], были врагами оседлой жизни, земледелия и городов, сторонниками неограниченной хищнической эксплуатации оседлых крестьян и городских низов. На себя они смотрели, как на военный лагерь в неприятельской стране, не делая большой разницы между покорившимися и непокорившимися оседлыми народами: тех и других эти завоеватели хотели грабить, лишь разными способами, первых при помощи тяжелого налогового пресса, вторых — путем захвата у них военной добычи. Сторонники этой политики не заботились о том, чтобы не разорить вконец оседлое крестьянство, они и не были заинтересованы в его сохранении. Наиболее ярко эта линия проявилась при завоевании северного Китая, когда монгольская кочевая знать добивалась от Чингиз-хана (не решившегося, впрочем, на такую крайнюю меру) приказа перебить все оседлое население до единого человека, а земли обратить в пастбища для кочевников^[31]. В Семиречье поселение больших масс монгольских и тюркских кочевников действительно привело, как установлено В.В. Бартольдом^[32], к почти полному исчезновению в течение XIII в. городской жизни и оседлых земледельческих поселений в этой стране. В Хулагуидском улусе эта тенденция монгольской военно-кочевой знати к беспощадному и ничем не ограниченному --">