Коллектив авторов - Памятники средневековой латинской литературы IV-IX веков

незапамятных времен; но, по-видимому, упускалось из вида, что школа, не имевшая ничего общего с жизнью и не помогавшая достижению каких-то практических результатов, не могла бы просуществовать в течение стольких веков. Число риторических школ было, как можно предположить, очень значительно: в I в. на первое место выдвигается Галлия с ее знаменитыми школами в Бурдигале (Бордо) и Августодуне (Отёне). Об этих двух школах мы можем составить себе достаточное представление по сборнику составленных там латинских панегириков III—IV вв., по стихотворениям Авсония, не только окончившего школу в Бурдигале, но и оставшегося до конца жизни ее виднейшим преподавателем.

В течение V в. риторические школы еще существовали, несмотря на тяжелые испытания, выпадавшие на долю Италии и Галлии. Вряд ли можно сомневаться, что виднейшие писатели V—VI вв. получили в них свое образование, судя по их отличному владению формами латинского языка и ораторскими приемами. Таковы Сидоний Аполлинарий, Эннодий, Кассиодор, Боэтий и даже папа Григорий I; правда, «Диалоги» Григория I, написанные для широких кругов полуграмотной и вовсе неграмотной публики, не раз вызывали упрек в примитивности языка, но другие его произведения подобного упрека ничуть не заслуживают. Однако наряду с названными авторами выступает такой видный писатель, как Григорий Турский, очевидно, уже не получивший хорошего образования и сплошь и рядом нарушающий нормы классического латинского языка. Притом некоторые из упомянутых писателей были в то же время духовными лицами (Сидоний Аполлинарий, Эннодий, Кассиодор) и прилагали свой труд уже и к духовному просвещению и наставлению своих опекаемых, составляя для них уставы и правила благочиния, моральные поучения, молитвы, толкования к Библии и переводы греческих отцов церкви. Им приходилось, конечно, вырабатывать другую терминологию, пользоваться иной манерой изложения и иными приемами, чем те, которые они могли заимствовать из классической римской литературы. Тем более они не могли использовать всей той системы литературных образов, общих мест и риторических приемов, какими щедро снабжали их языческие прозаики и поэты: ведь вся эта система была насквозь пропитана языческой мифологией.

В этой сложной ситуации возникали подчас странные литературные гибриды, ярким примером каковых могут служить «Три книги мифологических рассказов» Фульгенция, где к каждому мифу присоединено моральное поучение, для которого используются самые фантастические этимологические экскурсы (этот тип литературной композиции послужил образцом для многих позднейших средневековых сочинений — например, «Римских деяний», «Морализованного Овидия» и т. п.).

Однако более распространенным в эту раннюю пору приемом было резкое отделение сочинений светских от духовных и совершенно понятно, что важное значение, придававшееся духовному, религиозному элементу, стало преобладать, и вместе с этим стала падать «выучка», которую давало изучение античных авторов. Прежние риторические школы перестали отвечать потребностям времени и постепенно стали заменяться духовными училищами при епископатах, церквах и особенно при монастырях, число которых непрерывно росло. В эти училища набирались преимущественно подростки и юноши, готовившиеся стать духовными лицами, «клириками». Курс обучения, необходимый им, все сокращался — в него входило знание молитв и песнопений богослужебного чина, который к тому же в эту эпоху был еще не совсем твердо установлен, знакомство с библейской историей и умение приводить из нее некоторые цитаты для доказательств основных положений христианского вероучения. При пестроте этнического состава новых западных государств приходилось считаться и с тем, что для многих учащихся в церковных школах сам латинский язык представлял уже немалые трудности, что вело к формальному заучиванию богослужебных текстов, иногда неправильно переписанных или неверно понятых. Знание греческого языка на Западе отмирает совсем.

Именно в VI—VII вв. складывается двоякое отношение к произведениям римской литературы: это — либо полное отрицание всякой языческой литературы как чуждой и греховной, либо попытки извлечь из нее отдельные произведения и цитаты, которые могли быть истолкованы как пророчества или как доказательства несостоятельности и ложности языческой религии, какую бы форму она ни принимала. Этим отношением к ней и можно --">