Николай Николаевич Страхов - Новая выходка против книги Н. Я. Данилевского

началом национальности, и если искать предшественников, у которых высказывались по частям те или другие соображения Данилевского, то их можно набрать великое множество. Таким образом, г. Соловьеву, кроме моего примечания о Рюккерте, открывается обширное поприще трудолюбивых изысканий, особенно если он постарается основательно забыть, в чем состоит истинная оригинальность и самостоятельность мысли.

II

Но не пора ли обратиться к самой книге? В начале 1888 года г. Соловьев напечатал о книге «Россия и Европа» статью, в которой ничего еще не говорил ни об историках, ни о том, что Данилевский был когда-то фурьеристом, ни об идеях Генриха Рюккерта, а разбирал прямо теорию Н. Я. Данилевского и выставлял против нее возражения. Я вскоре отвечал ему статьей «Наша культура и всемирное единство», и статья эта недавно вновь появилась в «Борьбе». Г. Соловьев хочет теперь опять возобновить этот самый спор; с удивительной настойчивостью он в своей новейшей статье утверждает, что я будто бы не нашел и не высказал никакого ответа на его возражения. Он пишет так: «Вместо ответа, г. Страхов написал обширную статью „Наша культура“ и пр., где много говорит о разных посторонних предметах, как, например, о евреях, сидевших на реках Вавилонских и плакавших о несправедливом мнении профессора Модестова насчет его, г. Страхова, и т. п., но из моих определенных возражений ^[12] против теории Рюккерт-Данилевского упомянул только о двух; из них одно (относительно финикиян), не оспаривая, признал несущественным (таким оно и было бы, если бы было только одно), а для кажущегося ответа на другое должен был, между прочим, прибегнуть к неслыханному расчленению анатомических групп на события» (курсив г. Соловьева. — Н. С.) ^[13].

Долго я не мог понять, что же это такое? Разве таково содержание моей статьи? Он и прежде делал подобные же заявления, и также голословно, как и теперь; он утверждал, что я «умолчал о самых существенных возражениях»^[14], или что я «вовсе не упоминаю о главных его возражениях». Что же это такое? — Шутка? Но она содержит вовсе не шуточный смысл. Наглое мороченье читателей? Очень похоже, но я не хотел этого предполагать и всячески искал, не обманул ли мой противник каким-нибудь изворотом сам себя? Он, как видите, печатает и повторяет, что я в своей статье говорю о посторонних предметах, а не о его возражениях; между тем, этому может поверить только тот, кто никогда не заглядывал в мою статью. Краткое указание на содержание этой статьи я даже однажды напечатал, желая поставить его на вид и противнику, и читателям. «В первой своей статье, — говорил я, — противник теории культурно-исторических типов нападал на нее: 1) с точки зрения христианских начал, 2) на основании учения о человечестве, как о едином организме, 3) со стороны общих научных требований, именно приемов естественной системы, 4) на основании хода всемирной истории, 5) на основании истории наук и религий. Все указанные возражения были мною выставлены, рассмотрены и опровергнуты»^[15].

Пусть подумает читатель, как я должен был изумляться, когда г. Соловьев вдруг причислил эти возражения к несущественным, или даже к «посторонним предметам»! Развязность, с которой он выражался, навела на меня совершенное недоумение. Но наконец я нашел-таки разгадку! Как бы это ни показалось странным, но он действительно, в точном смысле слова считает эти возражения не важными, — он не хочет уже стоять ни за то, что теория противоречит христианским началам, ни за единый организм человечества, ни за то, как древний мир последовательно объединялся и т. д. Все эти возражения он считает слишком общими, неопределенными; он теперь хочет держаться только определенных (см. выше его слова), т. е. тех исторических фактов, которые будто бы не подходят под теорию, и которых Данилевский не знал по своему невежеству. Вот на чем построена последняя статья г. Соловьева, вот почему он заговорил об историках и о малых познаниях Данилевского. Он делает вообще следующее рассуждение: «Г. Страхов допускает, конечно, что существуют вообще и такие люди, которые не имеют морального права выступать с историческими теориями, именно — люди, незнакомые с историей. Значит, вопрос только в том, принадлежит ли к их числу автор „России и Европы“, или нет? Если принадлежит, то этого фактического указания с моей стороны было бы, пожалуй, и достаточно. Если же не принадлежит, то его защитнику --">