Анатолий Субботин - Ужас и безумие

“противник” вездесущ и неуловим, что нельзя отделить зло от добра, ложь от правды.

Вот перед нами “честный” учитель и “мошенник” инженер (рассказ “Встреча”). Учитель Василий Петрович, получив место в одном приморском городе, приехал туда и, едва сойдя с парохода, неожиданно встретил старого товарища по студенческим годам. Оба обрадовались. Инженер Кудряшов предложил вместе у него поужинать. Роскошная коляска, дом и обстановка Кудряшова весьма удивили Василия Петровича. Но еще больше он изумился, когда узнал, сколь невелико инженерское жалование. “Как же это? Откуда это все”? И благодушно настроенный Кудряшов поведал ему о моле, строительство которого ведется лишь на бумаге, а деньги, на него выделяемые, оседают в карманах авторов и участников “проекта”. Учитель смущен. “По принятым им убеждениям, он должен был бы поспешно скрыться из дома своего старого товарища и никогда больше в него не заглядывать”. Однако он остается. Возможно, это первое, но, как мы чувствуем из рассказа (прямо об этом не говорится), не последнее поступление его своей совестью. Вряд ли в дальнейшем он откажется от помощи того же Кудряшова, у которого связи в городе, а учителю надо накопить частными уроками деньжонок, чтобы жениться. Выпив “краденого” вина, он пытается устыдить приятеля, и это выглядит забавно.

С другой стороны, Кудряшов оправдывается тем, что “все вокруг, самый воздух – и тот, кажется, тащит”, что он никого не обижает. “Скажи, кого? Низшую братию, что ли? Ну, чем? Ведь я черпаю не прямо из источника, а беру готовое, что уже взято, и если не достанется мне, то, может быть, кому-нибудь и похуже. По крайней мере, я не по-свински живу, есть кое-какие и духовные интересы”…

Название рассказа символично. По сути, здесь встречаются не учитель и инженер, а Честность и Нечестность. Они сосуществуют и перемешиваются.

Символична и концовка рассказа, где Кудряшов показывает Василию Петровичу свое создание – огромный морской аквариум. Этот аквариум (“друг друга пожирариум”¹) как бы дает ответ на поставленный в рассказе вопрос: НЕВОЗМОЖНО остаться честным и чистым, ведь у самой жизни хищное выражение лица.

Что же делать совестливому человеку? Гаршин, собственно, не пишет рассказов, он не столько литератор, сколько философ, решающий главное и идущий в своем решении до конца. Ради чего жить? Ради искусства? Но позиция творца с ее отстраненностью и известной долей равнодушия не подходит Гаршину. Конечно, можно “писать кровью”. Но недолго. Художника Рябинина (рассказ “Художники”) хватило на одну картину. Самого Гаршина – на одну книгу в 300 страниц. Рябинин бросил рисовать и поступил в учительскую семинарию, но (замечает в конце автор) и на этом поприще не преуспел. Герои Гаршина, как правило, не преуспевают, ибо они – люди пропащие.

В 70-е – 80-е гг. прошлого века в России в ходу были идеи просветительства, “хождения в народ” и т.п.. Эти идеи, безусловно, интересовали Гаршина, готового ухватиться за любую нить, обещающую вывести его из лабиринта ужаса. “Сеять доброе, вечное” собирается Рябинин. Связать себя с общей жизнью, разделить чужое горе и тем самым забыть о своем мечтает Алексей Петрович – герой рассказа “Ночь”. Он совсем уж было собрался пустить себе пулю в лоб, как вдруг перед ним забрезжил этот выход – жить ради других. Но вот странность – он всё же умирает. Не от пули. От восторга перед открывшейся надеждой он умирает. Почему? Почему Рябинин не преуспел ни в искусстве, ни в учительстве? Во-первых, Гаршин сознавал, что семена искусства и просветительства летят в прорву и, в конечном счете, в деле исправления нравов ничего не решают. Во-вторых и в главных, он, столь чутко распознающий фальшь, чувствовал, что счастливый конец для такого сорта людей был бы психологически не верен. Едва только падшая женщина, образованная проститутка, героиня рассказов “Происшествие” и “Надежда Николаевна”, встретив хорошего человека, собралась вернуться к “нормальной” жизни, как стала жертвой ревности и погибла. Думаю, тут ревность не столько героя Бессонова, сколько автора Гаршина. Его привлекало в Надежде Николаевне ее страдание, ее падение. Видеть ее житейски, пошло счастливой было выше его сил.

Гаршин не произнес рокового слова, которое произнесет поэт первой эмигрантской волны Борис Поплавский. Но всем своим творчеством и своей судьбой Гаршин четко

--">