Алексей Елисеевич Крученых - Апокалипсис в русской литературе

украшение его: любовь-сладострастие

Тебе навеки я отдадена

вияся ведьма изрекла

и ветр и зверь и дева-гадина

касались моего чела

(«Полуживой»)

Рисунок Н. Нагорской

И шалунья слава и богатства этого мира стали иными – стали пустым местом

меня венчали черным знаком

и уксус лили на язык.

копьем украсили и паки

вознесся дикий крик

(полуживой)

ненадежен и сам ад. ему так легко погибнуть

в своем коренном сладострастии – муки и случая.

Гибель страстно играющего в карты подземелья мы видим с ясностью:

…и скука тяжко нависая

глаза разрежет до конца

все мечут банк и загибая

забыли путь ловца

. . . . . . . . . .

все скука угнетает

и грешникам смешно

дрова в камине угасают

и занавешено окно

(«Игра в аду» Крученых-Хлебников)

указав на этот конец конца, баячи будетляне в своем творчестве уже исходят от других вещей целей и замыслов.

мы даем новое искусство –

без моралина

и без чертяковщины!..

А. Крученых.

1913–1922 г.

Тайные пороки академиков

Сонные свистуны

Тайные пороки академиков

Случай-игра тормошат запуганного человека, жажда наживы стерла все лица как рельсы трамвая. Бенц и 16 дюймов кажутся новее и одушевленнее –

Только они!..

а в уголках пришепетывают:

– «Князь мира сего» овладел землею – надо спасать свою душу!

Уйти из города в леса символов и шептать дорогие имена, смести великую грязь нахлынувшей злобы и скользить в лодке гордого одиночества…

Злоба дня – что может быть мудрее этого слова? все однодневное не вечное – зло…

Только, – ядовитая муха толпы не превратится-ли в скоропиона безлюдья?

Уже уходили в пустыни горевшие тоской от современности и пошлости – попытки не новые – еще старее результаты!..

. . . . . . . . . .

В нашей литературе уход явно обозначился с «Демона».

Это он мурлыкал и якал (хотя воображал что плачет и проклинает):

я к одиночеству привык

я б не умел ужиться с другом

и на другой лад:

если счастьем дорожил ты

то зачем его делил ты

для чего не жил в пустыне?..

(демон – дорожилда!)

Надо быть гордым и независимым – так гнусавит и прокаженный бес символитик:

свобода только в одиночестве

какое рабство быть вдвоем!

(Федор Сологуб)

«Это нектар отчаяния… искристая нега жестокости и борьба за божественную власть» – так захлебываясь уверяет критик (Закржевский «Лермонтов и современность»).

Покричат: отчаянье! отчаянье – и хорошо им делается как от перекормленного самолюбия!

И носятся со своими страданиями и душею, как барышни с утюгами причесок… Только порою в пустыне как то не уютно:

нельзя ни плакать ни молиться

отчаяние отчаяние…

. . . . . . . . . .

пугает кто-то мукой ада…

(З. Гиппиус)

а хоровод бросает в эти слова беспутный мяч:

ой дид ладо

ой дид ладо!..

Смертельному отчаянью мешают то ад то гармошка!.. не сумел победить современность не мог жить с другим, вдвоем, но еще хуже пожил в одиночку –

куда пойти?

думал было один мужиком стать – но это грубо и трудно…

Чем бы жизнь онездешить?

помадные барышни? или гордые светские красавицы?

но с ними тоже тяжело, слабенький человек от них и в пустыню убежал!

«Все это так реально»!

Надо преобразить жизнь мечтой, кстати и обстановочка науськивающая:

в ночной пустыне только холодные, вечно недоступные звезды да морская вода ласкающая как мертвая рука –

мои мечты – жемчужный водомет

средь лунных снов…

(А. Белый)

любят уединенные и студеный ручей, уснувшие водоемы, вечерние парки под серой вуалью и застывшие точно из слоновой кости здания (картинки и стишки Борисова-Мусатова, симфонии А. Белого, стихи Кузьмина о старине и проч.).

Или шелестящие камыши

«гнездятся там гады там змеи шипят»

и посреди них – русалка у которой глаза – тоскующие цветы…

если трудно мне жить

если тяжко дышать

я в пустыню уйду

о тебе помечтать

(Ф. Сологуб)

«грехами молодости» пахнет, а он воображает – стихи…

Совсем холодными да --">