Виктор Арсентьевич Бердинских - Русская деревня. Быт и нравы

Виктор Бердинских РУССКАЯ ДЕРЕВНЯ Быт и нравы

Иллюстрации Ирины Тибиловой

Многоголосие

Устная история и простецы России

Какая жизнь отликовала,

Отгоревала, отошла!

И все ж я слышу с перевала,

Как веет здесь, чем Русь жила.

Николай Рубцов

История русского крестьянства — тема, имеющая в нашей стране свою традицию. Пристрастный взгляд писателей-народников во второй половине XIX века охватил многие стороны народной жизни. Имена В. Г. Короленко и Глеба Успенского широко известны. Но многие десятки других авторов, особенно провинциальных, забыты напрочь.

Между тем подробные и детальные этнографические описания жизни и быта той эпохи (причем под народом многие писатели-разночинцы понимали только крестьянство) ценны сегодня именно как научный источник.

Идеологическую подоплеку массового обращения к изучению и описанию крестьянской жизни, всевозможных форм помощи и просвещения народа российской интеллигенции метко раскрыл философ С. Л. Франк. «По своему этическому существу русский интеллигент приблизительно с 70-х годов и до наших дней остается упорным и закоренелым народником, — писал он в широко известном сборнике “Вехи”. — Его Бог есть народ, его единственная цель есть счастие большинства, его мораль состоит в служении этой цели, соединенном с аскетическим самоограничением и ненавистью или пренебрежением к самоценным духовным запросам»^[1].

Такая «народническая» узость подхода к истории этнографии и культуре русского дворянства (поставленного изначально в страдательный залог) сильно сужала мыслительные горизонты авторов той эпохи, заставляла их преувеличивать, выпячивать одни стороны народной жизни и полностью игнорировать другие. Таким образом, кривое зеркало народничества в сотнях, если не в тысячах своих книг и статей дает нам достаточно искаженную и довольно однообразную картину жизни русского крестьянства пореформенной эпохи^[2].

Существенный вклад в научную постановку такого рода тематики в конце XIX века внесли ведущие научные общества России, и прежде всего Русское географическое общество и Московское археологическое общество. Рассылка по провинциям разного рода анкет, опросников и программ инициировала собирательскую и литературную активность сотен священников, учителей, разночинцев в русской глубинке. Очень сочувственно о такого рода деятельности крупнейших русских научных обществ (своеобразных «частных университетов» той эпохи) написал А. Н. Пыпин в своей фундаментальной «Истории русской этнографии».

Научный уровень краеведческих описаний такого типа очень невысок. Многие из них сохранились в архиве Русского географического общества (Санкт-Петербург), «Памятных книжках» и «Ежегодниках» губернских статистических комитетов России конца XIX века. Нередко это просто описания крестьянских праздников, эпизоды из истории деревень и сел, готового цикла крестьянских работ^[3].

Таким образом, XIX век дал значительное число разнородных источников по истории русского крестьянства, но в силу целого ряда причин в XX веке они оказались невостребованными и научно не осмысленными. Главная причина этого — смена идеологической научной парадигмы после 1917 года.

Реальная и полноценная история русского крестьянства XIX–XX веков большевикам была не нужна. Внимание мелочам и частностям, первостепенное значение революционного и антифеодального движения в деревне, отношение к дореволюционной истории России как к «допотопной», сильнейший идеологический пресс и цензура — все это негативно сказалось на качестве научных работ по этой тематике в советскую эпоху. В целом же вся многоликая и разнокачественная литература о русском крестьянстве по этой теме — это массы книг и статей — взгляд сверху, со стороны, даже порой снизу. Но --">