Витторио Страда - У истоков «социалистического реализма» (горьковская концепция истории русской литературы)

литература - «это по преимуществу литература вопросов», спрашивающая «что делать?» и «кто виноват?»

Русская литература может быть разделена на две социальные линии, каждая из которых выходит за пределы специфически классовых интересов, -дворянства, которое, однако, по «социальной необходимости» проповедовало демократизм, - и разночинства, тоже выходившего за пределы своей «классовой субъективности» и бывшего просто «демократическим», а «по социальной необходимости» проповедовавшего социализм. Эта ситуация придала русской литературе такой универсальный характер, что заставила ее проблематично взглянуть на русскую жизнь и в то же время толкала обе социальные группы - дворянскую и разночинную интеллигенцию - в сторону третьей общественной силы - к народу, без которого они не были в состоянии разрешить собственных исторических задач. Такое воззрение на распределение русских общественно-социальных сил рождает ведущую идею горьковской «Истории русской литературы» в целом, а именно, идею, что и дворяне и разночинцы стараются разбудить энергию народных масс, чтобы использовать ее в собственных целях для завоевания политической власти, отводя при этом народу роль простого орудия и одновременно идеализируя его в романтически-христианском или народническо-революционном духе, но не признавая за ним роли центральной и самостоятельной силы, которую, по мнению Горького, признает за ним только социализм и, можно добавить, только богостроительство выдвинет на первый план.

Таким образом, тема горьковской «Истории русской литературы» ясна: «Русская литература и русская интеллигенция в их отношениях к народу» (231). Однако не менее важно, чем тема этой «Истории» и рассмотренные выше литературно-социологические предпосылки ее построения, то, в какой перспективе рассматривает Горький литературное развитие России. И перспектива эта - пролетариат. Горьковское понимание пролетариата в «Истории» любопытно, во-первых, потому, что, будучи традиционно марксистским, оно при этом носит специфический характер, во-вторых, потому, что он до конца жизни будет придерживаться такого понимания. О пролетариате Горький говорит в главе, посвященной романтизму, где он различает «индивидуалистический романтизм» и «романтизм социальный» или «коллективистский». Для первого, Горькому ненавистного, характерна двойная абсолютизация индивидуального: отдельной личности и определенной народности. В обоих случаях и личность, и народность берутся в отрыве от социальных условий и истории, что ведет к индивидуализму или романтическому национализму, распространенным в русской культуре и литературе. Второй вид романтизма - романтизм «коллективизма» - стал возможен благодаря пролетариату - классу, который выступает носителем «социалистической идеи освобождения человечества от капитализма» (70).

По Горькому, термин «романтизм» в этом случае оправдан тем, что пролетариату свойственно «повышенное, боевое настроение», «вытекающее из сознания им своих сил, из все более усвояемого им взгляда на себя, как на хозяина мира и на освободителя человечества» (70). Из этого вытекает, что пролетариат, в отличие от романтика-индивидуалиста, одновременно и «романтик», в коллективистском духе, и «реалист», «строящий свои обобщения на фактах действительности, а не извлекающий материал идеологии из души, из опыта индивидуального» (70). Как это видно, ведущая идея будущего «социалистического реализма», то есть отношение дополнительности «романтизма» и «реализма» (причем и тот и другой имеют, конечно же, «коллективистский» характер), рождается в этих каприйских лекциях 1909 года^{note 4} . В этом же духе Горький намечает общую перспективу пролетариата, в ней же он мыслит русское литературное развитие: «Стоя на почве своей идеологии, (пролетариат) с высоты ее видит всю мировую историю, как ряд ошибок и заблуждений человечества» (70), ошибок и заблуждений, вызванных тем, что общественный класс, класс собственников, «необходимо должен был весь опыт человечества, все знания мира тратить на построение политических и религиозных систем, имевших целью не организацию опыта в интересах всего человечества, но лишь создание идеологий, кои оправдывали бы экономическую власть, корыстную политику класса собственников» (70).

Такова, в сущности, общая картина «Истории русской литературы» Максима Горького, которую

--">