Александр Николаевич Игнатович - Чайное Действо

кто знаком с традиционной культурой стран Дальнего Востока, хорошо знакома трудность интерпретации понятия дао.
Д. Судзуки, крупнейший знаток буддийского учения и японской культуры, подчеркивал, что чайная церемония не только питие чая, а в первую очередь формирование «психосферы» или, говоря другими словами, некого «духовного поля» [159, с. 295]. Идейным субстратом чайной церемонии классического типа является дзэнбуддизм, и по­нятие «путь» в словосочетании «путь чая» имеет то же значение, что в сочетаниях «Путь Будды» (яп. буцудо) и «путь дзэна» (яп. дзэндо). В самом общем плане это, так сказать, fa?on d’etre человека, в более узком - одно из средств обретения просветления. Безусловно, и то, и другое органически связано между собой.
9
А. Н. Игнатович
Классический вид чайная церемония приобрела в XVI в. благо­даря таланту и трудам Сэн Рикю и его последователей из чайных школ дома Сэн. При проведении чаепития во главу угла они ставили четыре правила, регулирующие состояние духа участников церемо­нии - «гармония», «почитание», «чистота», «покой». В свою очередь, содержательную сторону этих правил определял основополагающий принцип классического чайного действа - ваби («безыскусность», «простота»), в котором как в фокусе сконцентрированы характери­стики дзэнского мироощущения.
Чайная церемония или, лучше сказать, чайное действо - чрез­вычайно сложное и многоплановое явление, корни которого уходят в китайскую древность. В этой связи встает закономерный вопрос, неоднократно дискутировавшийся в литературе о чайной церемонии: какие факторы (идеологические, этнографические, социальные, эстетические и др.) обусловили ее возникновение и становление как уникального культурного феномена.
Наиболее распространен взгляд, что «путь чая» - порождение дзэна. В авторитетном трактате «Записки о дзэнском чае» (яп. «Дзэн- тяроку») подчеркивается тождество «вкуса чая» и «вкуса дзэна». Подобная точка зрения последовательно отстаивается в работах крупнейших современных знатоков и пропагандистов дзэнбуддизма С. Хисамацу [69], С. Фурута [65], Д. Судзуки [159], многочисленных публикациях Сэн Сосицу XV, главы чайной школы Урасэнкэ.
Немалое число японских последователей чайной церемонии на­зывают иные, чем приверженцы дзэна, факторы, оказавшие решаю­щее влияние на ее становление. По мнению Ё. Исида, основной вклад в этот процесс внесли буддийские поэты-отшельники, сделавшие «безыскусность» основополагающим принципом «пути чая» [42, с. 233-251]. К. Хага, не отрицая роли дзэна, считает, что не меньшую роль сыграли общественные вкусы, имевшие в конце XVI в. ярко выраженную тягу к простоте, причину которой видит в социальных потрясениях того времени (прежде всего междоусобных войнах), которые стимулировали распространение в японском обществе ощу­щения эфемерности обладания богатством и времяпровождения в роскоши, с одной стороны, и стремление «бежать в леса», вернуться к «естественной жизни», с другой. Подобная тенденция, указывает К. Хага, нашла выражение не только в чайной церемонии, но и в пье­сах театра Но, стихотворенияхрэнга (см. [66, с. 51-53, 165-167]). 10
Введение
Еще в начале нынешнего века К. Окакура главным источником и определяющим фактором развития чайной церемонии назвал даосизм. Как полагал Окакура, основные каноны чайного действа сложились на юге Китая под мощным даосским влиянием при непо­средственном участии чаньских монахов, среди которых существовал обычай «пить чай по цепочке» перед изображением полулегендарного Бодхидхармы, основоположника китайского чаньбуддизма. Японцы же, по мнению К. Окакура, не внесли в чайную церемонию ничего существенно нового, хотя именно на островах она стала «религией эстетизма» [137, с. 20-52].
Кобори Энею (1574-1647), одна из ведущих фигур в «чайном мире» своей эпохи, указывал на конфуцианский характер чайного действа [61, т. 11, с. 137]. То же самое говорили и многие другие чайные мастера XVII-XVIII вв. Решающее значение конфуцианской этики в формировании чайной церемонии находят и некоторые со­временные авторы.
Сводя значение до (т. е. «пути») в слове тядо исключительно к конфуцианской его трактовке, М. Томикура усматривает в чайной церемонии ярко выраженный конфуцианский метод морального вос­питания (см. [177, с. 105-122]). М. Анэсаки полагал, что «путь чая»- своеобразный эстетический вариант самурайского кодекса поведения бусидо [72, с. 116, 123-125]. Заметим, что подобной точки зрения на чайную церемонию --">