Татьяна Никитична Толстая , Александр Александрович Тимофеевский - Четыре диалога из Русской жизни

Александр Тимофеевский-Татьяна Толстая-4 диалога из Русской жизни

http://rulife.ru/old/name/author/70/

Крупа и аксессуары

Из частной переписки

Толстая Татьяна
 
Тимофеевский Александр
 

I. Александр Тимофеевский - Татьяне Толстой

Дорогая Танечка, сел я вам тут писать письмецо, да чайник е... нулся. А без чая, сами понимаете, какое ж письмо. Плевое дело, решил я, спущусь вниз, в Техносилу, там чайники продаются. - Что вы, у нас давно цифровая техника, лучший в Москве ассортимент, - говорят мне. - А чай попить? - Это не к нам, это Пушечная, 2. Я охнул. Пушечная эта, как вы помните, за ЦУМом, между Охотным рядом и Кузнецким мостом. - Ближе не найдете, - сочувствовал продавец. Но, не поверив горькой правде, я не взял машину, а пошел за угол, и еще за угол, и еще. Дошел до Каретного ряда, потом до Малой Дмитровки, потом до Тверской, почапал по ней вниз и пришел на Пушечную, 2. Очень поучительное вышло путешествие.
Я заходил в ларьки, павильоны, магазинчики, большие витринные пассажи, именуемые галереями, и вновь спускался в переходы, устремляясь к ларькам. За это время я видел трусы, чулки и бюстгальтеры, большой выбор часов и почему-то бриллиантов, парфюмерию всех марок, очень странные сувениры, и снова трусы, и много часов, и все виды запахов, и сверкающие ряды камней. И это везде от галерей до переходов. Да, еще была та самая цифровая оргтехника и несъедобная пластиковая еда. Чайники отсутствовали. Последняя надежда была на американский магазин с названием идиотским, как у моего сайта, - Global USA, помните такой? - с унылым, как водится, но разнообразным ширпотребом. Там продавались дешевые штаны, и детские коляски, и лыжи, и пылесосы, и всякая еда. Там наверняка должны быть чайники. Были. Сто метров этой Америки открылись, кажется, при Ельцине, но все, п... здец, навсегда закрылись - вместо них все те же запахи, то же сверкание: не манит больше заскорузлая американская мечта, суровая протестантская этика. Другой пошел нынче дорогой москвич: он не нянчит детей, не протирает штанов, не устремляется на лыжах в неведомые дали и давно не пьет чаю; он лихорадочно меняет трусы-чулки-бюстгальтеры и, водрузив на себя бриллианты, облив мир духами, сеет вокруг часы и сувениры.
Нет, я не воюю с гламуром и не буду обличать дорогие магазины. Они здесь ни при чем. Да и заходил я туда от отчаяния, с безумной мыслью: а вдруг? Я понимал, что они не про чайники и не должны быть про них, они торгуют грандмарками, то бишь ценностями, мне совершенно безразличными, а кому-то необходимыми, и очень хорошо, и Бог с ними совсем. Я не про ценности, я про то, что в ларьках, в павильонах и переходах, где часы все - китайские, а бриллианты - мелкие, как сахарный песок. Это-то для кого, это зачем - в таком ядерном количестве, с таким карикатурным господством? Водку этим бриллиантом не закусишь, его даже сплюнуть толком невозможно. Ровно так же бессмысленны и продаваемые там трусы, носить их нельзя, их и не носят, они для другого предназначены. Они не для того, чтоб их много раз надевать, они для того, чтоб их единожды снять: ведь и трусы, и часы, и чулки, и духи, и бюстгальтеры, и бриллианты нужны на Страшном Суде полового акта - ассортимент исчерпан, больше ничего не требуется. Ну, еще можно все вспрыснуть коньяком, украсить гвоздикой, и это тоже щедро представлено в переходах. По сути, там торгуют сексуальными аксессуарами, и ничем другим.
Сделав это открытие, я совершенно успокоился: все стало на свои места. Центр нашего города ничуть не изменился, он, как и встарь, обслуживает культурные интересы москвичей и гостей столицы. Это ведь как у Пушкина: с помощью «Чудного мгновенья» достигается чудное мгновенье, с той только разницей, что сейчас, когда мир стал демократичнее, стихи, выставленные в витрине, доступны всем. Каждый их читает, каждый их пишет. Это лишь кажется, что там лежит стопка трусов, на самом деле это амфибрахий, анапест, ямб. «Трусики-слипы Claire. Трусики-стринги Mary. Трусики-макси Nadine». Это женское снаряжение. А вот и мужское, оно, как и положено, простодушнее: «Боксеры „Самец“, Девчо-о-о-нки налетай!!!» Но при этом, заметьте: «бережная стирка не более 40 0С». Чем не метафора, почему не поэзия? Чудится мне на воздушных путях двух голосов перекличка. А вам не чудится?
Только поняв, что это культурный язык, можно понять и другое. Например, почему Родина наша стала коллективной Ахматовой и каждый год с напряжением, с надрывом ожидает августа. Анна Андреевна все

--">