Нина Ивановна Гаген-Торн - Женская одежда народов Поволжья

48.
Н. И. Г а г е н-Т о р н. Бабьи праздники у ижор Ораниенбаумского района.
«Этнография», 1930, № 2.
1 8

9

2 0

144

еыми. Это был один из характерных для бабьего праздника моментов,
связанный с несколько оргическим характером, вытекающим из куль­
та плодородия, который носил «бабий праздник» — несомненно, день
разрушения брачных уз, отдаленный пережиток матриархата. Снятие
головного убора, раскрепощая женщину, восстанавливая ее магиче­
скую силу, освобождает ее от рода мужа.
Магическая сила человека очень часто осмысляется как сила пло­
дородия. Д л я земледельческого этапа общественного развития есте­
ственно связывать ее с земледельческими обрядами.
В старой работе Б. Л . Богаевсксго магическое отношение к воло­
сам объясняется именно связью с земледельческими обрядами и
с культом растительности . Из общей концепции земледельческого
мировоззрения, в котором элементы культа плодородия наблюдается
по отношению к волосам на приводимом им, главным образом, грече­
ском материале, Б. Л. Богаевский считал аналогию человека с хлеб­
ным полем характерной для аграрных культов. Брак и половая жизнь
человека сопоставляется с посевом хлебных злаков и ростом расти­
тельности, что отражается в целом ряде свадебных моментов. Но если
тело человека — поле, растительность этого тела связывается с расти­
тельностью поля. Поэтому жертва локона волос, который юноша в
Аттике бросал речному богу, это то самое, с точки зрения Б. Л. Богаевского, что принесение в жертву початков и молодых побегов. Упо­
минание о волосах на свадьбе — это часть культа растительности.
Самую форму заплетания волос в косы Б. Л. Богаевский считал ими­
тацией хлебного колоса: «Со вниманием наблюдая за хлебными поля­
ми и находясь с ними в тесных отношениях,— писал он, — человек
рано задумал сопоставить свои волосы с хлебным полем... А затейли­
вая и красивая работа природы, заплетавшая незримыми путями
косы колосьев, также рано подала мысль человеку и свои волосы
заплести в форме колосьев» .
Представления о связи волос с растительностью, действительно,
очень распространены. В Смоленской губернии женщины, чтобы вы­
звать урожай, садились в поле и, срывая друг у друга платки и дергая
друг друга за волосы, желали, чтобы урожай был лучше . В Воло­
годской губернии женщины тоже срывали друг с друга платки и, дер­
гая друг друга за волосы, желали, чтобы лен рос длиннее .
В приведенном нами обряде оплакивания «девьей красоты» «девья
21

22

23

24

2 1

Б. Л . Б о г а е в с к и й . Колосья волос. «Известия Отделения русского языка
и словесности Академии наук», 1912.
Б. Л . Б о г а е в с к и й . Колосья волос, стр. 110.
В. Д о б р о в о л ь с к и й
Егорьев день в Смоленской губернии. «Живая
Старина», 1908, вып. I, стр. 152.
Материалы корреспондентов Тенишевского этнографического бюро, храня­
щиеся в библиотеке ГМЭ в Ленинграде.
2 2

2 3

2 4

10. Н. И. Гаген-Торн.

145

красота» иногда фигурирует в виде украшенной и «убанченной» лен­
тами елочки (Новгородская г у б . ) или изображается в виде искусст­
венных волос — косы изо льна, которую вывешивают на веревке около
дома невесты (Кадниковский уезд); ее невеста приносит на послед­
нюю беседу и сжигает, прощаясь с подругами и причитая:
25

Подружки вы мои милые,
Ушла моя волюшка в о л ь н а я ^ .

В данном случае (Вышневолоцкий и Валдайский уезды Новгород­
ской губ.) кудель, лен явно замещают волосы. Что эта замена не слу­
чайна й вызвана не только подменой настоящих волос искусственны­
ми, благодаря сходству кудели с волосами, указывает замена «девьей
красоты» не только куделью, но и украшенной елочкой или березкой,
что наблюдалось в свадебных обрядах: в быв. Костромском уезде «на
сговорках» выносили «девью красоту» в виде «убанченной елочки»,
с зажженными свечами, ее ставили на стол подруги невесты с соот­
ветствующими обрядовыми песнями. Поезжане жениха, т. е. его родня,
за нее одаривали девушек деньгами и тушили свечки на елочке В данном случае воспоминание о «девьей красе», как о девичьем
головном уборе и волосах, уже совершенно утеряно, елочка восприни­
мается, по утверждению собирателя, как символ девичества, девствен­
ности. Обряд перемены прически, который, как мы это уже видели,
разделен обрядом венчания на две части, делится здесь еще раз:
после вынесения --">