Алексей Михайлович Величко - Идея государства

государственной власти²⁴.

Не удивительно, что другие исследователи, не пожелавшие сводить признаки государства к территории или «меняющейся, расплывчатой совокупности, именуемой народом», в качестве альтернативы доказывали, что главный признак государства – это «самостоятельно осуществляемое властвование одних членов общества над другими»²⁵. В.В. Розанов (1856-1919) был убежден, что «государство есть сила²⁶, и не он один. Другой мыслитель писал: «Цель и происхождение государства, та или другая его природа, все это вопросы спорные. Но никто не сомневается, что необходимую принадлежность каждого государства составляет власть»²⁷.

Увы, и здесь нас ждет множество вполне устойчивых исключений, которые нельзя списать на отдельные прецеденты.

Как «законами» могут называться социальные правила, к государству никакого отношения не имеющие, так и властвование в обществе может исходить от лиц и органов, не связанных с государством. В отдельные периоды Римо-католическая церковь не только непосредственно осуществляла политическую власть во многих христианских государствах, но и считалась ее источником. О ней даже иногда говорили, как о «церковном государстве», поглотившем все соприкасающиеся с Церковью политические союзы²⁸. Более того, даже в период своего упадка, в конце XV в., папство из своих владений в Италии организовало настоящее государство, которое специалисты находили сходным с устройством Венецианской республики. Но власть-то в нем принадлежала понтифику²⁹.

Справедливости ради отметим, что не только Римо-католики, но византийцы и русские также неоднократно сталкивались со случаями осуществления властных полномочий священноначалием своих Церквей, решительно вторгавшегося в вопросы политической жизни.

Другой, хотя и менее симпатичный пример, – преступные сообщества, живущие по своим правилам, «воровскому закону», противопоставляемого государственному, и под своей властью. Представители преступного сообщества не считают себя связанными с каким-либо государством чем-либо, идее государственного «общего блага» они противопоставляют «благо воровское». Для них их «власть» – единственная, которую они признают и которой подчиняются. И даже тот факт, что не признаваемая ими государственная власть систематически привлекает их к уголовной ответственности, едва ли что-то меняет: мы вправе лишь говорить о том, что одна власть выше или сильней другой, но не можем отрицать факта известного «многовластвования» в данном обществе.

Можно привести и другие, менее «преступные» прецеденты, когда целые народы или отдельные территории отказывались подчиняться государственной власти. Вандею, например, которая на протяжении всего времени правления Наполеона I (1804-1814) так и не признала над собой его достоинства, хотя само Французское государство нисколько не сомневалось в том, что и она входит в его состав, просто жители этой провинции – мятежниками. Однако вандейцы считали иначе…

Единство закона и управления (даже при наличии единой высшей политической власти) также вовсе не является непременным признаком государства. Возьмем в качестве примера такое многовековое и величественное политическое образование, как Священная Римская империя германской нации (для удобства используем чуть более позднюю редакцию ее наименования) от времени ее становления при Карле Великом (800-814) до централизующих реформ династии Габсбургов (XV – XX вв.).

Была ли она унитарным политическим телом, конфедерацией или федерацией? Ни тем, ни другим, ни третьим. В ее состав входили королевства Германия, Сицилия, Бургундия, Италия, Чехия, курфюршества, маркграфства, более 70 имперских князей, имперские графы и имперские прелаты, сотни герцогств и свободных городов, полуавтономных графств, баронств и имперских рыцарей. Все они были соединены фигурой императора, Римо-католической церковью и десятками тысяч личных отношений на основе оммажа (вассальной присяги)³⁰.

Да, в Империи присутствовал имперский закон, основанный на римском праве, имперский суд и имперские органы управления. Желая упрочить этот политический союз, император Фридрих II Гогенштауфен даже допустил прямое обращение любого своего подданного непосредственно к себе, как к универсальной судебной инстанции. Но наряду с ними существовали и местные суды, местное, «народное» право и сборники прежних законоположений, местные --">