Стивен Гуди - Великан пошатнулся: удастся ли Дарвину устоять?

Стивен Гуди Великан пошатнулся: удастся ли Дарвину устоять?

Дарвин, пожалуй, самый значимый среди интеллектуалов, оказавших влияние на наш век, и сегодня его идеи для многих священны. Но и при жизни его работа подвергалась сомнениям, а некоторые загадки происхождения жизни (признанные даже самим Дарвином) не разешены и по сей день.

Наследство, оставленное Дарвином, настолько привычно, что не вызывает никакого любопытства. Зайдите в любой музей естественной истории, и вы увидите витрины и плакаты, которые расскажут вам прописные истины эволюции: жизнь на Земле началась с одноклеточных существ, которые становились все сложнее, превращались в губок, амфибий, рептилий и птиц, постепенно развиваясь в наше родное мохнатое семейство млекопитающих – группу, которая умудрилась не мускулами, а мозгами победить всех (по крайней мере, на некоторое время) и сейчас пожинает плоды своей победы, хорошо это или плохо.

Правда ли это? Скажем так: не совсем. Или, если точнее, лишь отчасти. Картина, которую сейчас дает нам наука, гораздо менее ясна, чем та, которую видели читатели сто первого номера журнала Биология или копавшиеся в лягушках старшеклассники.

Вопросы, которые потянула за собой Дарвиновская теория эволюции, бесконечны. «Отсутствующие звенья», например, наводят на такие вопросами: как губки умудрились превратиться в амфибий, а потом в рептилий и птиц, не оставив ни единого следа об этом. Или, лучше сказать, оставив только несколько следов, да и то очень неявных.

Этими вопросами была встречена первая публикация «Происхождения видов» Дарвина в 1859 году, не разрешены они и до сих пор. Сомнения другого рода возникли совсем недавно, по мере развития в пятидесятых годах молекулярной биологии и других передовых отраслей изучения жизни.

Для какой-нибудь другой, менее значительной персоны, сплошные сомнения и недостаток доказательств означали бы полный крах и вечное прозябание на последних страницах книг по истории науки, где этот человек упоминался бы только как некогда имевший определенное влияние, но глубоко заблуждавшийся сын своего времени.

Но о Дарвине можно уверенно сказать, что ныне и всегда он был неразрывно связан глобальными вопросами религиозной веры и неверия – противопоставления Земли, как творения Божьего, естественным образом развивающемуся космосу. И связь эта неплохо поработала на упрочение репутации дарвинизма. Из-за всем известных судебных процессов против тех, кто преподавал эволюцию в школах, из-за того, что имя Дарвина стало символом борьбы научной истины против ненаучной веры, многие ученые, которые с большой прохладцей относятся к дарвиновской эволюционной теории, не очень-то охотно выступают против корпорации Дарвина. Им не очень хочется, чтобы их приняли за толкователей Книги Бытия, которые исчисляют возраст планеты в тысячах лет и считают, что окаменелости появились вследствие Потопа.

Дело в том, что независимо от личного отношения к теории Дарвина, многие ученые считают, что возраст Земли более четырех миллиардов лет. Немногие ученые подвергают сомнению, что между моментом возникновения жизни на Земле (3,5 – 3,8 миллиарда лет назад) и нашими временами произошли весьма значительные события. Но что именно происходило и каким именно образом, остается недоступным нашему пониманию. И теорий, претендующих на звание единственно верной – великое множество.

Некоторые теоретики до сих пор тяготеют к буквальной трактовке Дарвина. Для английского автора Ричарда Докинза, который написал известную книгу «Эгоистичный ген» (Selfish Gene), «Теория (эволюции) вызывает столько же сомнений, сколько и высказывание Земля вращается вокруг Солнца».

Но людей, верящих столь же беззаветно, как Докинз, с каждым годом становится все меньше. Остальные же – при том же научном багаже – полны сомнений. Врач и молекулярный биолог из Австралии Майкл Дентон после проведения сокрушительной ревизии малочисленных доказательств дарвиновской теории эволюции пришел к выводу, что: «оковы эволюционной мысли настолько прочны, что идея, больше похожая на средневековые астрологические построения, чем на серьезную научную теорию двадцатого века, для многих биологов-эволюционистов стала реальной».

Этот приговор дарвинизму может быть даже более суровым, чем считают многие ученые. Область биологии и теория эволюции гораздо более далеки друг от друга, чем это может показаться непрофессионалу. --">