Эман Петрович Фридман - Занимательная приматология

полагает, что эти возможности изменяют наше представление о человекообразных обезьянах, еще более приближая их к роду человека.

Л. А. Фирсов, напоминая концепцию академика Л. А. Орбели о «промежуточном этапе» в эволюции, заключает (после 30 лет работы с шимпанзе!), что такой промежуточный довербальный язык явно характерен для антропоида. Советский физиолог считает обезьяну «критическим звеном» развития млекопитающих по особому уровню памяти, функции обобщения, способности к многоуровневому интегрированию, наличию дословесных понятий, по коммуникативной системе, подражательной, ориентировочной, манипуляционной деятельности и другим показателям... Фирсов же определяет, что и среди обезьян надо говорить «о качественно новом уровне» образной памяти и предметной деятельности только у антропоидов.

Напомню, что об этом на уровне своих данных говорили многие ученые еще в первой половине XX в., включая И. П. Павлова. В 1948 г. советский психолог Г. З. Рогинский писал: «Шимпанзе возвышаются над всеми животными. Это объясняется сложным развитием их мозга, руки и всего организма, что подробно доказано данными сравнительной анатомии, эмбриологии, палеонтологии, биохимии, медицины и других наук».

Дж. Гудолл добавляет к преимуществам шимпанзе структуру их сообществ, сложную коммуникативную систему и пробуждающееся самосознание. Но Л. А. Фирсов справедливо идет дальше: «...целенаправленность использования предметов внешней среды, а также способность к частичному изменению этих предметов является неотъемлемым новым качеством поведения ребенка первых лет жизни и высших обезьян...»

Мы подошли к одному из сложных, запутанных и нередко недобросовестно (в силу различных побуждений) разрешаемых вопросов о качественном отличии биологии человека и высших животных.

Рассмотрим этот непростой вопрос подробнее в свете изложенных в книге недавно полученных разными учеными данных о приматах.

Чем больше и лучше мы изучаем обезьян, тем более «человекообразными» они становятся, т. е. теперь мы знаем гораздо больше об их сходстве с человеком, чем раньше, совсем недавно. Замечу, что в данной главе приведены далеко не все открытия в этой области. Остались не описанными многочисленные «мелкие» показатели, и почти ничего не сказано о невероятном сходстве болезней приматов, о том, что существуют десятки заболеваний человека, которые либо воспроизводятся только на его лабораторном двойнике — обезьяне, даже низшей, либо обезьяны сами, без моделирования, страдают ими «естественно» (о чем постоянно и авторитетно информируют общественность академик АМН СССР Б. А. Лапин и другие авторы). Не сказано подробно и о сходстве реагирования человека и обезьян на нейро- и психофармакологические препараты, и об отличии в этом всех других животных.

Оправдался ли, далее, революционный вывод Т. Гексли, сделанный по данным анатомии, о большем сходстве человека и высших обезьян, нежели антропоидов с низшими, которые и сами далеко превосходят в этом всех других животных? Вполне оправдался. Он подтвержден неисчислимым набором новых показателей, включая самые тонкие, биологически «интимные» (ДНК, белки), и все это можно продемонстрировать не на уровне предположений или эмоций, а наглядно, в самом неопровержимом, количественном выражении. Если суммировать все известные ныне и доступные цифровому изложению показатели биологического сходства человека с остальным животным миром, то окажется, что в процентом отношении оно составляет с птицами примерно 10%, с грызунами — 20, с млекопитающими неприматами — 30 — 40, с полуобезьянами — до 50, с низшими обезьянами — 50 — 75, с человекообразными приматами — 90 — 99 %.

Таким образом, представляется вполне правомерным вывод об отсутствии качественного отличия по биологическим данным между человеком и высшими обезьянами.

Сложнее выразить конкретные величины отличия человека от остальных приматов в области интеллекта. Мы видели, что в анатомии и тонком строении головного мозга человека и антропоидов отличия более значительные, чем по всем остальным системам организма, но и они только количественные. Ибо в мозге человека почти нет субстанций, которых бы не было в мозге высших обезьян.

Крупнейший американский биохимик-генетик И. Цукеркандл пишет (1977): «Я даже предполагаю, что в мозге человека по сравнению с мозгом обезьяны нет ни одного белка, обладающего существенно новой --">