Кэтрин Вудфайн - Тайна картины с драконом

завтрака. Голод утих, сменившись радостным волнением. К тому же её отсутствия за столом никто не заметит. Отец всегда сидел закрывшись газетой и только мычал вместо приветствия. Мать завтракала в постели и проводила утро, отдыхая у себя в комнате. Важнее всего было убежать как можно дальше от Винсента, чтобы спокойно вскрыть конверт и прочесть письмо.

Лео завернула за угол и подбежала к старому гобелену с вышитыми на нём львами и единорогами. Поспешно оглянувшись проверить, не преследует ли её Винсент, девушка приподняла нижний край гобелена, юркнула в небольшую дверку в обитой деревянными панелями стене и очутилась в узком каменном коридорчике. Она опустила гобелен, и тот надёжно прикрыл маленькую дверь. Уинтер-холл был громадным поместьем с десятками секретных лестниц, забытых каморок и тайных ходов, но, кроме Лео, о них никто не знал – или не хотел знать. А Лео была ими очарована, и они не раз её выручали, когда ей хотелось скрыться от родных.

Осторожно ступая по извилистому коридору, Лео вышла к узкой лесенке и поднялась в потайную комнату. Это было её любимое укрытие, и она уже давно принесла туда дряхлый стул и масляную лампу. Там хранились альбомы с рисунками, скрытые от любопытных глаз Винсента, и разные интересные предметы для натюрмортов, которые нянечка наверняка назвала бы бесполезным мусором: деревяшки необычной формы, черепа мелких животных, подобранные с земли, пустое птичье гнездо. Здесь Лео чувствовала себя в безопасности.

Она достала из кармана помявшийся, но от этого не менее ценный конверт, надорвала его и вытащила на свет тонкий лист бумаги.

Остальные буквы расплылись перед глазами: Лео больше ни на чём не могла сосредоточиться от волнения. Она опустилась на стул, и письмо упало ей на колени. У неё получилось! Её приняли в лучший художественный институт в Лондоне!

Лео до сих пор не верилось, что ей вообще разрешили попытать свои силы. Она больше года умоляла родителей, чтобы те отпустили её учиться, но они пропускали слова дочери мимо ушей, а Винсент глумился над ней и смеялся. Даже нянечка сказала, что «всё это глупости» и там не место для достойных юных леди. Если бы не леди Тримейн, Лео так бы никто и не послушал.

Леди Тримейн была крёстной Леоноры. Старая подруга матери, богатая вдова из Лондона, она казалась девушке невероятно изысканной. Леди Тримейн всегда роскошно одевалась – в элегантные платья цвета драгоценных камней с ниспадающими на пол юбками, вышитые красивыми узорами шёлковые шали, великолепные шляпки с перьями. Она обсуждала с крестницей своих знакомых писателей и музыкантов, художественные галереи и концертные залы, которые она посещала, последние прочитанные книги.

Леди Тримейн была единственной, кто уважал увлечение Лео рисованием. Мама скучающим голосом говорила: «Это чудесно, милая», нянечка ворчала, что с муслиновых платьев очень сложно выводить следы от угля, и предлагала научиться вышиванию. Но леди Тримейн была не такой. Она очень редко посещала Уинтер-холл, но всякий раз просила Лео показать ей новые рисунки и порой даже привозила крестнице подарки: карандаши, новые альбомы из добротной бумаги, набор акварели в симпатичном кожаном чехле.

Именно благодаря леди Тримейн Лео смогла воплотить свою мечту и поступить в художественный институт в Лондоне. Ей очень хотелось учиться у настоящих преподавателей, работать в настоящей мастерской, а главное – гулять по Лондону и посещать изумительные галереи и музеи. Когда Лео рассказала об этом крёстной, та пообещала помочь.

Лео не присутствовала при разговоре матери с леди Тримейн, но подслушала его через щель в стене будуара, спрятавшись в одном из тайных ходов. Лео знала, что это дурной тон, но, как только она услышала мамины слова, произнесённые высоким, жалобным голосом, её перестала мучить совесть.

– Честно говоря, я не представляю, как с ней быть! Она такая замкнутая и непростая девочка. С Хелен у меня никаких сложностей не было!

– Лео растёт, – отозвалась леди Тримейн глубоким голосом. – Ей нужно какое-то занятие. Не забывай, что в её возрасте Хелен готовилась к своему дебютному балу и первому сезону.

– Но чем же мне её занять?! – капризно воскликнула мать Лео. – О лондонском сезоне и речи быть не может. Обладай она иным характером, я --">