Илья Львович Дворкин - День начинается утром

белобрысая воша! — кричал Шурка. — Ты лучше скажи, где твой папочка?

— А твой?

— Мой-то похороненный, а вот где твой? Скажи, скажи!

А что Костик мог сказать? Он и сам не знал.

Бомбёжка

На этот раз они не подрались. Да и не получилось бы: между ними был забор. Они даже не ссорились.

Костик стоял под алычовым деревом и смотрел на залив.

А Шурка учил его нехорошим словам. Слова были такие скверные, такие ужасные, что даже сам Шурка не решался произносить их громко.

Он говорил шёпотом и всё время оглядывался.

А Костик стоял и не знал, что делать. И страшно было, и уходить не хотелось. Он старался не глядеть на Шурку. Смотрел на залив.

Залив был полукруглый. Синий-синий. Странно, море называется Чёрное, а чёрным не бывает. Синим бывает, зелёным бывает, даже рыжим, а чёрным — никогда.

Вдоль самой воды, по высокой насыпи, проходила железная дорога. Рельсы плавным полукругом повторяли линию берега. Блестели на солнце.

Морю было жарко. Оно лениво-лениво шевелило маслеными боками.

А потом из тоннеля выбежал весёлый паровоз с зелёным хвостом вагонов.

Костику казалось, что паровоз от радости покрикивает…

Дальше всё произошло стремительно и страшно. Из-за верхушек кипарисов, так низко, что из рогатки попасть можно, выскочили самолёты с чёрными крестами на крыльях.

Перед весёлым паровозом выросли чёрные кусты. Потом паровоз споткнулся, вагоны, как игрушечные, поползли друг на друга и покатились в море.

Только после этого Костик услышал грохот.

Он обернулся к Шурке, но того уже не было, а здание водолечебницы как-то странно изменилось.

Костик бросился домой. В доме три входа, Костику надо в средний.

В средний, в средний, в средний…

Издали Костик видел, как в дом вбегают незнакомые люди. «Что им надо? Прячутся, наверное», — успел он подумать, и сейчас же раздался такой грохот, который и сравнить ни с чем нельзя.

Много позже Костик постукал друг о друга два большущих стальных бильярдных шара — и получился звук чем-то похожий. Зародыш того звука. Если бы эти шары увеличить в тысячу раз и ударить снова, это был бы звук бомбёжки — оглушительный, звенящий, ужасный звук.

Но тогда Костик ничего этого не подумал. Он просто прижался к старому толстому кедру, оцепенел от страха и закрыл глаза.

А когда открыл их, здания Дворца культуры, белого, недавно выстроенного, не было. На его месте висел купол дыма, и оттуда летели камни.

От удивления Костик вскрикнул и побежал. Но дверь, его дверь, была заперта! Он побежал к соседней — и та закрыта.

Сам не понимая зачем, он побежал вокруг дома. Лишь бы не стоять.

Костик снова увидел водолечебницу и понял, чем она изменилась, — откололся угол, будто его отрубили топором.

А вокруг всё грохотало. Костик снова подбежал к своей двери. Подёргал — заперта, и как заведённый побежал дальше.

Вдруг соседняя дверь отворилась, из неё выскочил дядя Саша Дорошенко. Опираясь на костыль, он сгрёб Костика в охапку и втащил в дом.

— Вот оно, Лизавета, твоё сокровище. Прогуливается, паршивец! — крикнул он.

И Костика обхватили тёплые бабушкины руки. Он зарылся лицом куда-то ей в живот, вцепился руками в юбку и всхлипывал, и дрожал.

А бабушка тоже плакала, гладила Костика и говорила какие-то ласковые, непонятные слова.

Эвакуация

Когда бомбёжка кончилась, пришла мама.

Костик увидел в окно, как она бежит в белом халате, — наверно, не успела снять. Он выскочил на крыльцо. Мама сразу остановилась, взялась руками за горло и села на поленницу дров.

Она смотрела на Костика и растерянно улыбалась, а из глаз её текли слёзы.

— Ты чего плачешь? — спросил Костик. — Ты ранена?

Мама покачала головой.

— А отчего?

— Оттого, что ты, дурачок, живой и невредимый.

Она схватила Костика, затормошила, больно прижала к себе и не отпускала — будто боялась, что он исчезнет.

— Я чуть не умерла от страха, — рассказывала она бабушке. — Дворец культуры разбомбили и водолечебницу… Я всё думала, пока бежала: хоть бы только ранены были, хоть бы не насовсем.

— Мам, а я всё первый видел. Как поезд побили. Он бежал такой весёлый, а они его — бац! — и в море!

— Да, будет нам работы, — медленно сказала мама. — Уже все коридоры --">