Зоя Александровна Туманова - Кумуш-Тау — алые снега

человек погибнуть мог. Из-за чего — из-за змеи, скользкой, холодной твари.

Вот тогда я и решил: все про змей разузнаю! А потом книгу напишу, такую, чтобы каждый отряд, если идет в пустыню, брал с собой.

Ну, потом в город мы переехали. Теперь не один буду писать. С Викой, да с ним, с Димкой. Эй, Дракон, выкладывай и ты, с какой стороны змеи тебя зацепили...

* * *

Димка, прозванный Драконом за жесткие волосы, стоящие на темени гребешком, поднялся с места и, заложив руки за спину, прошелся туда-сюда вдоль края цементированной ямы. Вернувшись к слушателям, сказал солидно:

— Я подошел к вопросу с другой стороны. И мой рассказ мог называться просто:

ПОЛЕЗНЫЙ ЯД

Наш класс организованно собирался в зоопарк. Сначала переходили мы от клетки к клетке всем коллективом, шумя и толкаясь, но уже возле львов разделились. Случайно вышло, что мы остались вдвоем с одной девочкой. Имя ее в этом случае роли не играет.

Посмотрели мы марала, пожалели его: каково таскать на голове целое дерево рогов! Послушали, как мэкает сибирская косуля, добрая такая, с лиловыми влажными глазами. А потом с потоком людей внесло нас в террариум.

Вдоль стен — ящики стеклянные, в каждом лампочка горит, свечей в сто пятьдесят. А под лампочкой греются, по одной или перевитые, словно куча веревок, — змеи. Голые, скользкие, текучие — брр! Еще стоит в комнате ствол дерева, а на нем чучело удава, как пожарный шланг, развешено. И еще — бассейн с крокодилами. Как будто и неживые они, лежат, бревна пупырчатые, и хоть бы в четверть глаза моргнули! Так у меня на душе сделалось... несимпатично. Поскорее бы вон! А моя одноклассница ничего. Таблички читает вслух: «Гадюка степная», «Кобра среднеазиатская». Да еще пальцем по стеклу постукивает, чтоб змея к ней голову повернула, пуговицами своими ледяными посмотрела. Я не отстал, тоже постучал. И змея, точно копье, на меня, прямо на меня нацелилась!

Тут пришла мысль: неужели эти стекла никогда не разбиваются? Когда воду наливают, например. Капля может брызнуть на лампочку, та взорвется и тогда... А если змеи, все, скопом, вдруг бросятся на стекло? Ведь вон какие есть, как рукава, песком набитые.

И отшагнул я от ящика с коброй в угол. А под ногой как дрогнет что-то круглое, упругое! И что после было, ясно не вспоминается. Только и помню: я уже в дверях и рвусь наружу, а народ вокруг хохочет, и одноклассница тоже, а громче всех — паренек года на три старше меня, с повадками нестерпимо хозяйскими и уверенными. Хлопнул он меня по плечу и говорит:

— Ну, герой! В таких случаях, когда на водопроводную трубу наступаешь, надо маму кричать. А то вдруг труба да укусит!

Всякий упражнялся в остроумии, как мог, не стоит приводить подробности. Что же делаю я на следующий день? Человек слабовольный на моем месте обегал бы зоопарк за три квартала. Но я полагаю, что у меня есть характер. И вот прямо после школы направляюсь в зоопарк один. Пробежал мимо всех приятных зверей и сразу в змеятник. Стою, привыкаю. Вдруг вчерашний мой недруг входит. На градусник посмотрел, в блокнотик что-то записал. Я и тут не отступил, поздоровался первый. Постояли мы, помолчали друг с другом. Наконец он говорит, указав подбородком на змей:

— Прекрасный набор!

Уж куда лучше! Я кивнул.

— Но, — говорит, — у нас в серпентарии лучше. Прекраснейшие, самые ядовитые змеи.

Я решил, что в неведомый этот серпентарий меня и пирожным не заманят, но оставил мнение при себе. Паренька, видимо, ободрило мое молчаливое внимание. Он бойко затрещал:

— А вот на острове Арал-Пайгамбар, там действительно змеиное царство! Очень им там привольно. И климат, и питание... Там вся трава шипит. А какие отборные гюрзы попадаются, длиной до двух метров!

Пока он этак разглагольствовал, я приучал себя смотреть на змей спокойно. Там, за стеклом, не прерывалось тихое копошение. То сверкнет стеклянный глаз, то поднимется треугольная голова и замрет, как неживая... «Они даже красивые, — уговаривал я себя. — Пестренькие. Буро-серые с ржавчинкой. Кремовые с темно-бурым. Говорят, из них сумочки делают». И все равно было омерзительно — мельканье черных, лаковых язычков, маслянистый, нефтяной блеск шевелящейся кожи...

Наконец не вытерпел я. Говорю:

— А если это остров — вывезти оттуда все ценное да и поджечь траву со всеми змеями! То-то поскачут.

Парень сразу застопорил.

— О! — протянул. — А я думал, вы интересуетесь --">