Гаянэ Шахламова-Марданова - Аськины истории

же я найду среди них свою внучку? — думала бабушка, — Они все мне нравятся.

Вдруг в дальнем углу она заметила пару черных глазок-вишенок. Глазки жалобно смотрели на нее и словно говорили: ”Бабушка, как же ты не узнаешь меня.? Это я, я — твоя внучка.”

— Паша, вон та в углу — моя внучка, — прошептала бабушка.

— Ну что ж, проверим, проверим, мадам, какая вы бабушка… — усмехнулся Павел Андреевич и направился к кроватке. Он нежно освободил Аськину ручку от пеленок, нагнулся и повернул к себе клеенчатый квадратик, привязанный к запястью. На таких квадратиках пишут имя и фамилию мамы новорожденного, чтобы случайно не отдать ребенка другим родителям.

— Туманова Эмма Григорьевна., — прочитал он мамино имя и дату Аськиного рождения, — Ну, Людмила Ивановна, теперь я понял, что вы настоящая бабушка, таких я еще не видывал., — заулыбался он. — Забирай, Люсенька, свое сокровище!.

Бабушка крепко прижала Аську к себе, так крепко, что слышала как бьется ее маленькое родное сердечко, и почему-то заплакала.

Чарлик выбирает Аське имя

Дома Аська быстро освоилась и сразу начала горланить. Тут поднялся такой шум. Бабушка стала кричать, что ребенка слишком закутали и ему жарко, папа требовал заменить пеленки, а дедушка Григорий Игнатьевич тряс перед Аськиным носом здоровенной погремушкой — сидящем на обруче попугаем с вытаращенными глазами и взъерошенным хохолком. От вида этого страшилища Аська заорала еще истошнее. А по всей квартире с яростным лаем носился любимец семьи такса Чарлик, призывая немедленно прекратить все это безобразие. И тогда мама Эмма Григорьевна молча взяла Аську на руки и унесла в другую комнату, где крик тут же прекратился и раздалось тихое причмокивание, потому что Аська хотела есть и вопила от голода.

Наконец настало время выбрать Аське имя. Это потом она стала Аськой, а до этого она долго была просто “лялькой”. Врач и медсестра, которые приходили наблюдать за Аськиным развитием, пожимали плечами:

— Что ж вы, граждане, ребенка никак назвать не можете? У всех нормальных людей дети давно с именами, а у вашей ничего нет.

Ну что “ничего нет” — они просто придумали. У Аськи была фамилия и даже отчество было. Не было только имени, не решили еще какое. Что тут странного. И вообще, разве можно что-нибудь спокойно решить в Аськиной семье, где из-за всякой ерунды поднимается страшный шум? Все понимали, что Аське совсем уже невозможно так долго оставаться без имени, но когда собирался большой семейный совет, чтобы найти ей хоть какое-то имя, начиналось такое…

Дед требовал назвать внучку Пелагеей. Бабушка при этом делала ужасные глаза и поднимала руки к потолку:

— Гриша, ты тридцать лет преподаешь в институте, ты когда-нибудь встречал хоть одну Пелагею?

— Вот именно, что не встречал, — кипятился дед, — Наша будет единственная.

Бабушка почти рыдала:

— Гриша, ну как можно в наше время называть ребенка таким именем? Ты бы еще ее Акулиной назвал! И вообще, не доводи меня до стресса.! Не могу же я с растерзанной нервной системой идти к своим детям!

Людмила Ивановна всегда так говорила, когда ей возражали. После этих слов все почему-то переставали спорить. Аська никогда не понимала, что такое “растерзанная нервная система”, но для себя раз и навсегда решила, что это похоже на рваные бабушкины колготки, которые любил грызть Чарлик.

Григорий Игнатьевич отходил в сторону и, усаживаясь за свой письменный стол, обиженно бормотал себе под нос:

— А, кстати, и Акулина очень неплохое имя.

Сама Людмила Ивановна была совершенно уверена, что девочку следует назвать Александрой в честь сына, которого она хотела родить, но вместо этого почему-то родила двух дочек.

Папа бегал по квартире, размахивал руками и кричал, что отцу не имеют права запрещать называть ребенка тем именем, которое он хочет. А хотел папа назвать Аську Катькой.

Эмма Григорьевна не кричала, она вообще редко повышала голос, но тихо говорила, что дочку будут звать Асей, потому что когда она плачет у нее получается а-а-а-ся-а-а-а-ся-а-а…

Аська с Чарликом из своих углов удивленно пучили глаза на все происходящее. Первой обычно надоедало Аське. Сначала она усиленно кряхтела, и, если никто этого не слышал, а этого никто, конечно, не слышал, она издавала первый писк. Это было сигналом к боевым действиям для Чарлика, который начинал тихо скулить. Но их совместный тихий скулеж --">