Гаянэ Шахламова-Марданова - Аськины истории

присоединялся к общему шуму лишь как жужжание надоевшей мухи. Тогда Аська разражалась диким воплем, к которому вскоре присоединялся истошный лай верного Чарлика. Тут все прекращали спорить, кидались к Аське, начинали ее успокаивать а Чарлик в это время быстро прятался под диван и молча наблюдал за всеми. В результате Аська снова оставалась без имени.

Так бы Аська, навсегда наверное и осталась безымянной, если бы не Анька — дочка маминой подруги Ларисы Александровны. Она была уже взрослая — ей было 8 лет. Однажды, играя с Чарликом, она сказала:

— А пусть Чарлик найдет ляльке имя.

Тут все уставились на нее и спросили, как это собака может дать имя человеку или вообще кому-нибудь?

— А очень просто, объяснила Анька, — надо написать на бумажках все имена, которые нравятся, и бросить на пол. Какую бумажку Чарлик возьмет первой, то имя и будет.

Взрослые оторопело смотрели на Аньку и не понимали, почему такое простое решение им раньше не пришло а голову.

Григория Игнатьевича с трудом уговорили поменять Пелагею на Елену, написали четыре желанных имени на четырех бумажках, бросили их на пол и позвали таксу. Чарлик пулей влетел в комнату, схватил первую попавшуюся записку и с ней куда-то исчез. Все кинулись ловить Чарлика. Анька, деловито собрав оставшиеся бумажки, пошла за взрослыми. Вся семья ловила Чарли, а он забился в свой любимый угол под диван и рвал на куски свою добычу.

— Все пропало, — прошептала Людмила Ивановна, сев на пол, — придется начинать сначала. Этот волкодав все сожрал.

— Это не волкодав, а такса, — заметила Анька, — а все имена здесь. Какого имени не будет — то и съел Чарлик.

Все опять вытаращились на Анька.

— Это не ребенок, а депутат Государственной думы, — сказала Эмма Григорьевна, забирая у нее записки.

— Ася! — радостно воскликнула она, прочитав бумажки — Чарлик слопал Аську!

Так Аська стала Аськой.

Спокойной ночи, малыши!

За обедом Аську уже стали сажать за общий стол. С розовым “слюнявчиком” на шее она важно восседала, болтая ногами, на своем высоком стульчике, неизменно держа в левой руке салфетку Проглотив очередную порцию каши, она тут же вытирала этой салфеткой пухлый ротик. Этому ритуалу Аська не изменяла никогда.

Однажды за обедом Эмма Григорьевна, запихнув Аське в рот очередную порцию пюре, случайно столкнула на пол нож, лежащий на столе. Аська вытерла ротик, уставилась на упавший нож и, ткнув в него пальчиком, невозмутимо объявила:

— Нозь упа.

Мама от неожиданности сунула ложку с Аськиным пюре себе в рот. Папа, уронил на пол сахарную кость, которую он всегда грыз пополам с Чарликом. Дедушкины очки упали в тарелку, а из бабушкиного половника, который она держала в руках, на скатерть лился суп.

— Она что-то сказала?! — очнулся первым папа Петр Аркадьевич.

— Кажется там фигурировал нос, — ответил дедушка.

— Эмма, она что умеет говорить?! — прошептала бабушка.

— Она сказала, что нож упал, — хлопая глазами, пробормотала мама.

— Но ей всего 9 месяцев! — схватился за голову папа. — В таком возрасте ребенок не может говорить предложениями!.

— Как видишь, может, — заметил Григорий Игнатьевич, доставая очки из тарелки с супом.

— Петя, а Гриша прав, почему не может? Так иногда бывает… Ну, это… раннее развитие… — пыталась объяснять Людмила Ивановна, которая уже пришла в себя.

— А я думаю, что у нее просто не было повода вступать с вами в разговоры, — опять вмешался дедушка.

Эмма Григорьевна стала тормошить Аську:

— Асенька, киска, что ты сказала? Повтори, пожалуйста, что ты сказала. Мамочка тебя очень просит. Ну, пожалуйста!

Аська посмотрела на нее своими глазками-вишенками и вдруг выпалила:

— Неть.

— Как это “неть”, ты не хочешь говорить? Ты что, не будешь говорить? — спросил Петр Аркадьевич. И тут Аська сразила всех наповал. Она взяла со стола бутылку с соской и прежде, чем сунуть ее себе в рот спокойно заявила:

— Не будесь.

К двум годам Аська могла целый день трещать без умолку и всем давать ценные советы. Сидя на своем стульчике на кухне она торжественно объявляла:

— Бабуя, сецясь ты меня покойми.

— Асенька, но тебя же я собиралась кормить, — удивлялась мама.

— Неть, мамоцька, ты юководи пьяцессом.

Как-то Эмма Григорьевна играла на пианино. Вдруг из соседней комнаты раздался Аськин вопль:

— Мама, сейцьсь зе пеестань игять — ты мне --">