Сергей Терентьевич Семенов - Отчего Парашка не выучилась грамоте?

Сергей Терентьевич Семенов
Отчего Парашка не выучилась грамоте?

I

В осенний Иванов день рано утром по подоконью каждой избы прошел староста и, постукивая палкою в наличники, зычно выкрикивал:

– - Эй, хозяева! ведите ребят в училище записывать, коли будете учить, -- из волости приказ пришел.

Училище только открывалось в селе Ящерине, верстах в двух от Моховки. До этого школа была много дальше, и в ней мало кто мог учиться. Теперь открывалась возможность ходить в школу всем. Деревня заволновалась. Ребятишки начали перебегать из избы в избу и спрашивать друг у друга, пойдет ли он в училище. В деревне, имеющей около сорока дворов, набралось таких охотников душ пятнадцать. После обеда все они собрались гурьбой и пошли в Ящерино.

Моховка когда-то принадлежала помещику, знатному барину.

При выпуске на волю крестьянам дали не всю землю, которой они владели, а часть, причем лучшие куски отошли к имению, а у крестьян остались, что похуже. Размежевали землю так, что к самым усадьбам Моховки подходили барские покосы, а их клин протянулся на две версты и врезался в господский лес.

Моховцам приходилось снимать в имении и подходившую к усадьбе землю и прогон. Плату за это принимали только работой, за что изредка угощали вином, и такие отношения между экономией и крестьянами должны были установиться навсегда.

Жилось моховцам трудно. Поля их выпахивались, и хлеб родился с каждым годом хуже. Заработков поблизости не было, и они жили в постоянной нужде. Первая забота была запастись хлебом, потом обувью и одеждой да заплатить подати. Дальше и не знали, что желать, так как и эти желания никогда не исполнялись. Лет десять тому назад старый помещик умер, и имение перешло к молодому. Новый помещик решил хозяйствовать по-своему, завел другой севооборот; в одном поле не хватило нескольких десятин, -- приходилось снимать землю у моховцев. Моховцы сдали землю на двенадцать лет, потребовав хорошую цену и все деньги сразу. Их условие приняли с тем, чтобы они прежнего обычая обработки не отменяли. Денег пришлось на каждую душу рублей по пятнадцать. Это было так неожиданно, что многие не знали, что с ними делать. Один хозяин "шестидушник", которому пришлось около ста рублей, устроил пир для всей семьи. Он купил быка, зарезал его, набрал вина, напоил пьяными и своих соседей и, завернувшись в шкуру быка, велел возить себя на салазках по деревне. Деньги прошли у многих совершенно бесследно, а у других остались следы, но такие, каких лучше бы не оставалось.

Одинаковы были мужики, одинаковы и бабы; ни у кого не было ни трезвого взгляда, ни правильного понятия. Все были грубы и суеверны. Сердились на попа, если он попадался навстречу, на пастуха при заболевании скотины. Никто не понимал, что нужно кого-нибудь любить или уважать, почему часто из-за яйца или полена дров поднималась ссора, из-за резкого слова при встрече не кланялись целый месяц, из-за пустяка были способны заводить судбище.

Пятнадцать душ, отпущенные в школу, были большим количеством, и можно было быть уверенным, что около половины их с наступлением зимы перестанут ходить. Все это были мальчики, девочки не было ни одной.

В деревне думали, что девочкам грамота не нужна.

II

Ребятишки по дороге в Ящерино вели себя очень смирно. Между ними не было обычной шумливости. Одни робели, другие трусили, в каждом сквозила тревога и охватывало опасение: а ну-ка что-нибудь…

В училище их встретила учительница, молодая девушка, небольшая, стройная, с черной косой, со смуглою кожей на лице, сквозь которую густою полосой пробивался яркий румянец. Она сразу расположила к себе будущих учеников, каждому сказала что-нибудь приветливое, была очень добра и ласкова, и ребятишки пошли в обратный путь веселыми, бойкими. В душонке каждого поднялись новые чувства, расположение к незнакомому человеку, и каждому из них думалось, что он не только будет учиться, но и стараться изо всех сил.

Когда ребятишки пришли из школы и вышли на улицу, то у них только и разговору было о том, как и что у кого учительница спросила, что кому сказала.

На шумевшую ватагу ребятишек натолкнулась артель девчонок. Они ходили в болото за клюквой и, услышав, как ребятишки в проулке между двух дворов о чем-то с жаром разговаривают, подбежали к ним и стали прислушиваться. Из горячих восклицаний и отдельных слов они не поняли, о чем разговаривают. Только две девочки, Парашка Еремкина, --">