Людмила Григорьевна Матвеева - Прогульщик

Людмила Григорьевна Матвеева Прогульщик

Вдруг она передумает?

Бабушка громко двинула стулом, чтобы разбудить Гошу, и он проснулся. Может быть, Гоша и до этого не спал, но от стука проснулся окончательно.

— Вставай, вставай, я твою рубашку выгладила. Поешь и поехали.

Гоша поскорее опять зажмурился — ему совсем не хотелось ехать.

Уже много дней бабушка ходила по разным учреждениям и собирала всякие справки для интерната. Гоша не очень обращал на это внимание: мало ли что — справки. А живет он все равно дома, и от справок ничего в его жизни не меняется. Может быть, никакого интерната вообще не будет. Может быть, бабушка передумает, и он всегда будет жить здесь, и никуда она его не отдаст.

Гоша умеет выгонять из своей головы неприятные мысли. Вот почему он совсем не думал об интернате. Гоша вставал каждое утро, отправлялся в школу, а там и вовсе жизнь шла своим чередом. После продленки он приходил домой.

— Сделал уроки?

— Сделал, сделал.

А на подоконнике тем временем копились справки с печатями. Бумажки. Знал бы — стащил и выбросил бы их.

Но вот вчера нашелся человек — напомнил. Светка-Сетка, самая противная девчонка во дворе и даже в микрорайоне, подбежала к нему, сощурила свои узенькие глаза и пропела:

— Гоша Нечушкин теперь интернатский. Там у них, как в тюрьме, сторож с ружьем у двери стоит.

Конечно, Светка получила и за интернатского, и за сторожа, а за ружье еще дополнительно. Она завопила диким голосом и оцарапала Гоше руку. Это было вчера. Интернатский. И все равно он не верил в это до конца. Прогнал тревожные мысли, посидел дома: сейчас бабушка придет и скажет, что она передумала. И справок на подоконнике не видно — может, она сама их выкинула. А что? Порвала справки на мелкие клочки и в ведро. Очень даже просто. Он убедил себя, что так оно и было, даже запел на весь дом. Но бабушка не приходила, и Гоша вышел во двор. Ему повезло — он сразу встретил Стасика. Стасик длинный, он посмотрел на Гошу сверху вниз, кивнул в сторону кино:

— Пошли?

У Гоши не было денег, но он постеснялся в этом признаться. Ему повезло — оказалось, что сеанс недавно начался, а следующего ждать было скучно.

— В гробу я видал это кино, — сказал Стасик. И они просто пошатались вокруг кинотеатра. Душа Гошкина от этого успокоилась. Когда душа успокаивается, все кажется нестрашным и большие проблемы превращаются в маленькие. Будто и вовсе исчезают.

А уж поздно вечером, когда Гоша лег спать, пришла бабушка. Она ворчала на кухне, он засыпал, и было ему совсем легко. С улицы долетал гул машин, мир был и спокойствие. Гоша повернулся лицом к спинке дивана, спинка клеенчатая, прохладная. Он провел по ней пальцем. Все будет хорошо.

Может, эта черная пухлая спинка старого диванчика и есть дом? Твой дом. Ты не бросишь его, он не бросит тебя. Ты засыпаешь у себя дома, видишь хорошие сны. Карусель кружится, кружится, и ты верхом на серой лошади, и весь парк кружится. Летишь, летишь, скорость нарастает. Уже не по кругу, а вперед, вперед. У твоего верного коня развевается грива. Вредная Светка-Сетка остается далеко внизу, жалкая, никому не нужная.

Утром Гоша учуял запах сырников. Бабушка сказала:

— Перестань придуриваться. — Она сдернула с Гоши одеяло. — Поехали побыстрей, и нечего панику поднимать. Ишь, страдания развел. Там тоже люди живут, в интернате. И ничем они не хуже тебя. Вот так.

Гоша медленно поднялся. Теперь он знал — все. Сколько ни прячься от правды, она все равно догонит тебя. И такая тоска навалилась. Но возражать, упираться, клянчить он не стал. И не станет. Раз она так — ладно. Гоша изобразил, что ему плевать, даже засвистел в ванной.

— В доме не свисти, деньги высвистишь. Как будто у нее были деньги…

Сырники бабушка полила сметаной, очень постаралась напоследок. Но все равно сырники не лезли в горло, только Гоша виду не показал и съел целых пять штук.

Бабушка сидела напротив, не спускала с него глаз, и он видел, что она страдает. Гоша хорошо знает свою бабушку. Раз страдает, сейчас начнет орать. Каждый человек страдает по-своему. И только Гоша успел подумать, бабушка стукнула кулачком по столу, чашка подскочила на блюдце.

— Паразитка она, твоя драгоценная мамочка! Всегда была без сердца! Сладкую жизнь ищет! — Тут бабушка --">