Николай Павлович Печерский - Серёжка Покусаев, его жизнь и страдания

Николай Павлович Печерский

Серёжка Покусаев, его жизнь и страдания

ТАПОЧКИ

Серёжка Покусаев снова потерял тапочки. Третий раз в этом году. Мать Серёжки не удивилась. Даже тряпкой на этого растяпу не замахнулась.

— Живи как хочешь, — сказала она. — А только денег у меня больше нет.

Положение было критическое. Зимние ботинки Серёжки смазали ваксой и давно спрятали в кладовку под замок. Другой подходящей обуви, похоже, не было.

Серёжка полдня шуровал в сарае. В углах жили серые пауки, лежали рыжие корявые обручи от бочек, порванные велосипедные камеры и всякий другой хлам.

Потом Серёжке попались старые мамины туфли на шпильке. Они были ещё ничего. Только стельки отлипли и выглядывали изнутри, как собачьи языки.

Серёжка выдрал языки, отбил молотком шпильки и тут же примерил. Размер был как раз такой. Если бы брюки-клёш, можно было вполне их прикрыть. Но у Серёжки были брюки-дудочки. И это немного портило вид.

Серёжка выбрался из сарая и прошёлся по двору. Там резались в «козла» за деревянным ребристым столом пенсионеры. В песочнице строили замки дети. Никто Серёжке ничего не сказал, и он сразу повеселел.

Ходить в узких и изогнутых туфлях было неудобно. Но без тренировки ничего не даётся.

Это уже Серёжка знал по опыту.

Возле подъезда дома номер четыре показалась Галя Гузеева. В Галю были влюблены поголовно все мальчишки. Серёжка тоже.

Галя увидела Серёжку, подошла прямо к нему. Она сразу заметила Серёжкины корабли и начала улыбаться.

— Здравствуй, Покусаев, — сказала Галя. — Что это?..

Серёжка не дал Гале докончить.

— У тебя очень приятные ресницы, — сказал он. — Точно как у Софи Лорен. А ну закрой глаза!

Какая женщина устоит перед таким комплиментом! Галя Гузеева опустила веки и дала полюбоваться своими ресницами.

И всё же Галя не отстала от Серёжки. Не помогла ему даже Софи Лорен.

— Покусаев, зачем ты надел дамские туфли? — спросила Галя. — Для смеха?

— Ничего не дамские… Я репетирую. Клоуном в цирк оформляюсь!

— Ты, Покусаев, врёшь!

— Очень надо! Можешь у папы спросить. Учеником берут…

Серёжка наморщил лоб и стал думать, что бы ему ещё такое соврать.

— В постоянную труппу берут, — сказал он. — Вчера с папой табель успеваемости носили. Знаешь, как придираются!

Серёжка подробно рассказал, какие строгости в цирке и какой у него в постоянной труппе репертуар. Под конец он расщедрился и даже пообещал Гузеевой Гале достать бесплатный билет на свои представления.

— Можешь хоть каждый день ходить, — добавил он. — Устрою!

Скоро необычайная весть эта распространилась по всему двору.

Все знали, что Серёжка трепач. Но тут поверили. Не станет же человек за здорово живёшь щеголять в дамских туфлях и раздавать билеты в цирк.

К Покусаеву повалили делегации. Серёжка принимал всех. Он сидел на деревянном ларе для песка, болтал ногой в белой остроносой туфле и рассказывал мальчишкам и девчонкам про цирк.

Все ахали и завидовали.

Потом Серёжку попросили что-нибудь исполнить. Он прошёлся в своих клоунских туфлях боком-скоком, потом задом наперед, потом стал на руки. Стоял он недолго, но все аплодировали: во-первых, Серёжка был ещё учеником клоуна, а во-вторых, он мог обидеться и не дать билеты в цирк.

Вскоре, впрочем, интерес к цирковому искусству упал. Зрители один за другим разбрелись по своим делам.

У Серёжки своих дел не было. Он снёс туфли в сарай и отправился домой обедать.

Была у Серёжки Покусаева тайная надежда: мать увидит его разнесчастную жизнь и переменит свое решение. Так уже сколько раз было.

Посмотрит на голые Серёжкины ноги и скажет:

«Вот тебе, растяпа, деньги. Иди покупай тапочки. Только смотри — последний раз даю…»

Эти радужные мысли развеялись в пух и прах. Мать даже не подумала менять свой суровый приговор. Не поддержал сына и отец.

— Правильно! — сказал он за обедом. — Пускай ходит босиком, как снежный человек.

«Снежный человек» молча проглотил обиду.

После обеда Серёжка Покусаев остался дома. Он сидел возле окошка и думал о прежней веселой жизни.

Без тапочек не было ему ходу никуда ни в кино, ни на речку, ни --">