Ури Орлев - Остров на птичьей улице

когда пробуждение не было окончательным. Мама говорила, что можно досмотреть сон, если во время пробуждения не смотреть в окно. Но сейчас в окне ничего не было видно, так как на улице было темно.

Что-то волновало меня. Чем это отец занимается на полу? Какими-то маленькими железками. Я понял это по звуку. Он гладил их и осматривал со всех сторон и только потом увидел, что я сижу на кровати. От неожиданности он прикрыл их руками, как будто хотел скрыть от меня. Но я сразу понял, что это. Я увидел дуло и курок. У моего отца был пистолет! Тут я окончательно проснулся. Неужели он собирается убивать немцев?

Мама не вернулась. Она пошла навестить своих товарищей по сионистской организации в гетто «А» и не вернулась. Это было неделю назад, а может быть, и десять дней. Я не считал. Мне было слишком грустно считать. Сначала мы думали, что ее направили на работу куда-нибудь поблизости. Потом стали думать, что ее на несколько дней отправили куда-то подальше. В конце концов решили, что ее угнали в Германию. Но на наш запрос в Красный Крест оттуда пришло очень мало писем, и мы терялись в догадках, действительно ли они пришли из Германии, или их просто кто-то написал на месте.

Отец внимательно посмотрел на меня и убрал руки, прикрывавшие разобранный пистолет. Я открыл было рот, чтобы задать вопрос, но он приложил палец к губам.

Наверно, это из-за семейства Грин, которое спало сейчас в соседней комнате нашей общей квартиры. Я встал с кровати, подошел к нему и сел на пол около горевшей свечи.

— Это настоящий пистолет? — шепотом спросил я.

— Да, — сказал отец и улыбнулся.

Как будто и так не было ясно! Просто этому трудно было поверить. Я не слышал, чтобы у кого-нибудь из наших соседей был пистолет. Даже если у кого-то в гетто и были пистолеты, таких людей было очень мало. Может быть, двое или трое. Если сказать честно, я просто ни разу об этом не слышал. Такие вещи держали от детей в секрете.

— Что ты делаешь?

— Чищу и смазываю его, чтобы был в порядке на всякий случай.

— Ты собираешься убивать немцев?

— Да, — сказал отец.

Я испугался.

— Завтра?

— Нет, — ответил отец, — но ты не бойся.

Отец не собирался рассказывать мне о пистолете, хотя я всегда помогал ему во всем. Даже в строительстве бункера вместе с семейством Грин. Даже когда мы строили только для нас маленькое деревянное укрытие под крышей. Я уж не говорю о различных мелких ремонтах дома. Но когда я раскрыл его секрет, он перестал опасаться и согласился показать мне, как разбирать и собирать пистолет, как его чистить и смазывать и где нужно вытереть масло перед тем, как начнешь стрелять.

— Откуда ты это знаешь?

— Когда-то я был солдатом, — сказал отец.

— Ты мне ни разу об этом не говорил.

— Это не слишком приятное воспоминание, — сказал отец, — правда, очень скоро меня взяли в сборную по боксу, но другие евреи в армии очень страдали, и я переживал за них.

Пистолет был итальянский — беретта, с семью запасными патронами. Отец вытащил их и показал мне.

— Я научу тебя стрелять из пистолета, — сказал он вдруг после некоторого размышления, словно в душе его созрело твердое решение.

Я научился. И даже если кто-нибудь разбудит меня среди ночи и спросит, я тут же без запинки отвечу: итальянский пистолет беретта. 1934 года, диаметр 9 миллиметров, длина 149 миллиметров, вес 680 граммов.

С той самой ночи мы время от времени сидели на полу, я собирал и разбирал пистолет, и отец обучал меня, как вынимать его из кобуры и целиться. Все по порядку. Потом он учил меня точной стрельбе. Он лежал напротив меня с картонным кружком, и я целился в центр, обозначенный на нем, потом спускал курок и изо всех сил кричал:

— Трах!

И отец говорил мне, попал я в цель или нет.

— Придет день, — говорил он, — и, может быть, эти уроки помогут тебе, Алекс, остаться в живых. Кто знает, когда и как закончится эта война.

Война продолжалась уже больше трех лет — это была Вторая мировая война. Отец помнил и Первую. И однажды сказал мне, как будто шутя:

— Подожди, тебе еще посчастливится дожить и до Третьей.

Может быть, он хотел этим сказать, что я доживу до тех дней, или же имел в виду, что это не последняя мировая война. Я спросил его, и он объяснил, что когда кончилась Первая мировая война, все думали, --">