Раиса Семеновна Торбан - Заколдованная палата

Раиса Семеновна Торбан Заколдованная палата

Глава первая. Приехали

Курортный автобус, наполненный до отказа детьми, родителями и чемоданами, урча и стеная, метр за метром поглощал скользкую дорогу.

Встречные машины буксовали. Работницы в брезентовых фартуках бросали лопатами и горстями желтый песок под колеса машин. Неожиданно автобус взвыл, заскрежетал тормозами и дернулся назад, как вздыбленная лошадь.

Чемоданы немедленно спрыгнули со своих мест и повалились набок, а их маленькие хозяева, ткнувшись носами в спину соседей, подняли писк и визг.

Начинался крутой спуск с горы к Нижнему парку. Взрослые придерживали ребятишек и вещи, с опасением поглядывая на обледеневшее шоссе.

Наконец спустились. Водитель осторожно свернул налево и, мягко шурша снегом, подкатил к ажурной ограде санатория. Старинный двухэтажный дом, украшенный замысловатой башенкой с окном-розеткой и флюгером на самой верхушке, еще спал. Автобус смешно поквакал сиреной, пофыркал, поурчал и встал.

— Приехали!..

В одном из окон нижнего этажа приподнялась штора. Вспыхнул свет, затем лязгнул метровый крючок, и из парадных дверей санатория заспешили навстречу вновь прибывшим дежурные няни и сестры в белых халатах и наскоро наброшенных платках.

Первой в раскрытых дверцах автобуса появилась «авоська», наполненная апельсинами и пакетиками разной величины и формы. Ее держал в левой руке высокий тоненький мальчуган в хорошо сшитом пальто, котиковой шапке и теплых ботинках. На ремне через плечо у него висел фотоаппарат в желтом кожаном футляре. Мальчик не торопясь вышел из автобуса. Вслед за ним появилась его мама в меховом манто. Она с большим трудом тащила довольно объемистый чемодан вслед за сыном.

— Эй, мальчик, — окликнул его высунувшийся из окна кабины шофер, — ты помог бы матери!

Мальчик выжидательно остановился.

— Иди, иди, Валерочка, я сама. У него больная рука, — извинительно улыбнулась шоферу мама.

— Ну, вылезай, что ли, Леня, — с напускной строгостью сказала другая мама в сером пуховом платке и простеньком пальто, принимая от сына туго набитый вещевой мешок.

Леня спрыгнул со ступенек автобуса прямо в снег. Из-под надвинутой на лоб шапки искрились живые глаза, веселая белозубая улыбка делала приятным его болезненное лицо с толстыми губами и чуть выдающимися скулами. Сдвинув шапку на лоб, мальчик огляделся.

— Мама! Гляди! — закричал он, — нас встречают маленькая Маша и большая Маруся…

Одна из санитарок очутилась рядом с ними.

— Святой крест! — всплеснула она руками, — Леня?! Опять приехал?

— Опять! — с веселым вызовом отвечал Леня.

— А вырос-то как! Наверное, поумнел? И шалить перестал? — тараторила маленькая няня Маша. Она отобрала у Лениной матери вещевой мешок и взяла мальчика за руку.

— Пойдем, выкупаю тебя.

Леня пошел вперед. Он слегка прихрамывал, но двигался быстро и стремительно.

— Ну, чистая юла, — приговаривала няня Маша, глядя на Леню.

— Да, спасибо вам всем… от всего моего материнского сердца, — тихо, но с глубоким волнением сказала Ленина мама.

— Ну что вы! Не за что, — стеснительно ответила няня Маша, — наша работа такая…

«Как не за «что?» — Уже три раза привозила она его сюда, скованного тяжелым недугом. Леня не мог ходить, владеть руками, повернуть шею, и в каждый приезд весь персонал от главного врача Надежды Сергеевны до этой самой няни Маши вступал в борьбу с его жестоким полиартритом.

Няня Маша, смеясь, вспоминает, как сердился на Надежду Сергеевну Леня, когда, по ее приказу, самые занятные игрушки не давали ему в руки, а оставляли на самом дальнем конце большого ковра в игралке, и он, чтобы достать их, вынужден был ползти за ними, сначала только на животе. Он плакал, кричал, но полз…

Рассказывая матери об этом, няня Маша вспоминала, как радовался весь персонал, когда Леня впервые встал на четвереньки и, качаясь на изуродованных болезнью руках и ногах, улыбнулся, бледный и худенький. А через два года лечения смог уже подняться с ковра и, цепляясь за чехол, пройти от одного конца дивана к --">