Юрий Григорьевич Качаев - Жаркая тундра

Юрий Качаев Жаркая тундра Рассказ

Семену Никитичу Урусову, Герою Социалистического Труда, первооткрывателю сибирской нефти

1

Пурга застала Саньку и Володю в какой-то полусотне километров от Тургая. Они отсиживались в зимовье почти двое суток, и Санька совсем извелся от безделья.

Наконец метель унялась, и в белесом небе проглянуло мелкое клюквенное солнце.

— Ну что ж, Саня, двинемся, пожалуй, — сказал Володя, входя в зимовье. Санька оторвался от продушины в оконце и начал молча одеваться. Он натянул меховые сапоги и, кряхтя, влез в полушубок.

— Рюкзак не забудь, — напомнил Володя.

Они вышли наружу. Рядом с избушкой гудели старенькие аэросани. Корпус у них был от обыкновенной «Победы», снятой с колес и поставленной на полозья. Только вместо автомобильного двигателя работал мощный авиационный мотор с пропеллером позади.

Снег вокруг аэросаней был закапан машинным маслом, а местами протаял до самой земли.

— Насилу разогрел нашего конька, — пожаловался Володя. — Аж упарился.

На морозе от него действительно валил пар. Летный шлем Володи заиндевел и казался отороченным заячьим мехом. От этой белой оторочки лицо водителя выглядело еще более худым и смуглым.

Санька открыл дверцу и взобрался на заднее сиденье. Тем самым он давал понять, что все еще сердит на Володю. Если бы тот не испугался пурги, Санька давно бы был в Тургае. Из каникул и так уже пропало четыре дня. Кроме того, Володя вез в Тургай свежую почту и долота для буровой вышки. Из-за его осторожности, если не сказать хуже, может, вся работа остановилась.

Володя включил скорость и дал газ. Аэросани, дрожа от нетерпения, рванулись вперед, и навстречу полетела безмолвная лесотундра. Однообразно мотался из стороны в сторону «дворник», смахивая редкие снежинки, ровно гудел мотор, и сани приятно покачивало на некрутых сугробах.

Володя сунул в рот папиросу и заговорил, чуть повернув голову:

— Ты, Саня, еще глуп: не едал суп из семи круп. Риск, он благородное дело, когда построен на точном расчете. Понял? Вот заблудись мы в пургу или замерзни — кому от этого прок? Мне долота надо доставить и тебя тоже, хоть кровь из носу. А ты в бутылку лезешь. — Володя помолчал, потом снова заговорил. — Ты вот знаешь, почему меня с вертолета на аэросани, к шоферам перевели? То-то и оно, что не знаешь… Этой весной нужно было поисковиков в другое место перебросить — затопило их на прежней стоянке. Я полетел. Прилетаю и вижу: приземлиться негде, кругом болото. Эх, думаю, была не была — и посадил свой «МИ-4» прямо на крышу балка, это дом такой на полозьях, и крыша у него плоская. Парней-то я вывез, но дело тем не кончилось. Вызывает начальство и говорит: «За смелость тебе, Владимир Иванович, спасибо, а поскольку смелость эта не от большого ума, марш в шоферы. Потому что ты и промахнуться мог и людей задавить». Вот так-то, Саня, друг мой нетерпеливый…

Под мерное покачивание машины Санька стал клевать носом. В полудреме он думал о предстоящей встрече с отцом. Отец был буровым мастером и дома появлялся редко. Мать сердилась, называла его непутевым цыганом. Но отец только посмеивался:

— Верно сказано, в самую точку: у меня, как у цыгана, курятника нет, да и на подъем я легок.

Сейчас его бригада работала неподалеку от Нефтегорска, где жили Санька с матерью. Раз в неделю из Нефтегорска в Тургай ходили аэросани, и Санька уговорился с матерью, что в зимние каникулы съездит попроведать отца. Думая о нем, Санька заснул. Сон приснился жутковатый — разбор сочинений. И будто бы Нина Николаевна говорит: «Арбузов, почему ты написал: „Шторм ложил лодку набок?“» А Санька не знает, что на это ответить, и от стыда у него пламенеют уши.

— Да проснись ты, приехали, — вдруг басом говорит Нина Николаевна и трясет Саньку за плечо.

Санька вздрогнул и открыл глаза.

— Приехали, говорю, — повторил Володя.

Аэросани и впрямь стояли у какого-то длинного бревенчатого барака.

Санька проворно спрыгнул на землю и огляделся. К его удивлению, никто их не встречал.

— Оркестра не будет, — сказал Володя. — Одна смена на работе, другая наверняка спит — из пушки не добудишься, а третья уже уехала вахту заступать.

Саньке не терпелось поскорее увидеть отца, и он бегом пустился по тропинке, которая вела к двери. Промерзшая --">