Лидия Алексеевна Обухова - Как мальчик стал космонавтом

красногвардейцев просят зайти в Смольный. Бойцы взяли с собою Марусю. Они поднялись по лестнице и вошли в комнату, которую им указали.

За столом сидел Ленин. Он встал, подошёл к ним, взглянул на румяную Марусю. И та с детским доверием и любопытством уставилась на него.

— Не страшно идти в бой? — спросил Ленин.

Что такое бой‚ Маруся по молодости лет просто ещё не понимала.

— Ни капельки не страшно‚ — задорно ответила она.

Возможно, Ленин ещё о чём-то хотел расспросить её. Откуда она родом? Большая ли у них семья? Как она относится к революции? Ему был интересен каждый человек. Особенно в те грозные дни, когда решалась судьба Советской власти. А решить её могли только стойкость и сплоченность всего народа.

Но времени было в обрез. Ленин вышел к отряду и сказал несколько напутственных слов.

И вот уже сапоги красногвардейцев застучали в лад по мостовой — Маруся шла в первых рядах…

СЕСТРА ЗОЯ

Вернувшись с новорождённым Юрием в Клушино, Анна Тимофеевна развернула сына, положила в скрипучую люльку, которую за несколько дней перед этим принесли с чердака, и подозвала дочку.

— Нравится тебе новый братик?

Семилетняя Зоя серьёзно посмотрела на малыша.

— Очень нравится. У него пальчики, как горошинки. Ма-а-лень-кие…

Первая ночь под родительским кровом в жарко натопленной избе прошла для Юры под пенье сверчка.

Едва сквозь льдистое окошко пробился розовыми змейками утренний свет, Зоя проворно вскочила с постели и, с трудом дотянувшись до люльки, отвела у братика со лба тёмную прядочку волос.

Гусиный гогот, мычание голодной коровы, запальчивый петушиный крик — вся разноголосая деревенская музыка уже врывалась с подворья в избу. Начинался новый день, и матери пора было приниматься за привычную работу.

Сначала Юру нянчила бабка. Но когда она чуть не упустила с колен трёхмесячного младенца, Зоя решительно сказала:

— Я сама буду смотреть за Юрушкой. Баба Таня старенькая, она его разобьёт.

Любимая сестра Юрия Гагарина заслужила его признательность: он вырос на её руках. Так же, как и самый младший в семье, — Бориска.

У Гагариных было четверо детей: Валентин, Зоя, Юрий и Борис.

ДЕРЕВЕНСКОЕ ДЕТСТВО

Изба Гагариных стояла предпоследней на окраине села, неподалеку от ветряной мельницы. Край здесь равнинный. Как яблочко по тарелочке, катится взгляд по лугам и полям, задерживаясь лишь на стогах ржаной соломы да на ракитовых кустах.

Рощи, холмы, длинная просёлочная дорога — это и есть та земля, на которой когда-то строились крепости, гремели сражения. Недаром земляные насыпи именуются до сих пор «жилищами богатырей русских». И всё-таки из всех следов истории на клушинской земле самым значительным останется, наверное, след мальчугана, который учился здесь ходить. Ведь ему суждено было первому увидеть нашу Землю не плоской, а голубым шаром! Но до этого пока далеко.

Душою гагаринской семьи была мать. Это она принесла с собою в дом терпение и трудолюбие — то, чем впоследствии отличались все её дети.

Когда матери не бывало дома, отец один управлялся с детьми и хозяйством. Сам месил и пёк хлебы. Руки у него были плотницкие, привычные к топору, а не к домашней мелкой работе, вот он и выстругал себе особую лопаточку, которой вымешивал тесто. Любой труд ему был не в тягость.

Едва дети начинали лепетать, передвигаться по избе, держась ручонками за деревянный диванчик, со старательностью выструганный и сколоченный Алексеем Ивановичем, отец разговаривал с ними, чему-нибудь учил. Вечерами старшие — Валентин и Зоя просили рассказать сказку, и отец расцвечивал собственной фантазией незамысловатую историю про медведя — липовую ногу…

Под гагаринской крышей царили лад и покой. Юра засыпал счастливым.

ЗИМНИЕ РАДОСТИ

В три года Юра чисто выговаривал все буквы, даже трудную для малышей букву «р». Не картавил, не шепелявил. Да и с виду стал запоминать буквы очень рано, так что к пяти годам уже разбирал их хорошо.

Матери нравилось, что он бойко заучивает стихи и не --">