Дарья Вячеславовна Морозова - Кузнечик Прошка не хочет спать

Все персонажи являются вымышленными,

и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно

Жил-был на свете кузнечик Прошка. Больше всего он любил гулять с ручной блохой Бунькой, прыгать с цветка на цветок, старясь дотянуться до солнца, и играть со своими друзьями.

А вот чего он терпеть не мог – так это ложиться спать.

Стоило только маме позвать его в кроватку, как Прошка начинал кричать, махать лапками и прыгать по всей комнате. И каждый раз мама объясняла ему, почему деткам так важно отдыхать днём и хорошо высыпаться ночью. Ей стоило огромных усилий уговорить Прошку прилечь и закрыть глазки.

И вот однажды вечером, когда пришло время готовиться ко сну, Прошка снова начал капризничать: устроил в своей комнате беспорядок, повалился на пол и принялся стучать всеми лапками по полу.

– Хорошо, Проша, – внезапно тихо вздохнула мама. – Хорошо, сынок. Я разрешаю тебе не ложиться спать. Я очень устала и иду в свою комнату. Встретимся утром за завтраком!

Она развернулась и ушла.

Прошка никак не ожидал такого поворота событий. Удивлённый, он остался лежать на полу среди разбросанных вещей и игрушек, прислушиваясь к тому, что происходит в доме. Вот пришёл с работы папа, умылся, прошёл в спальню к маме, они о чём-то тихо поговорили, а потом дверь в их комнату закрылась. Наступила тишина.

– Бунька… – прошептал Прошка. – Бунечка любимая, вот оно счастье! Урааа! Я могу не спать всю ночь! Ура! Долой подушку и одеяло!

И он принялся радостно прыгать по комнате и распевать песенку, которую сам же и сочинил:

«Я не буду больше спать

Никогда!

Буду весело скакать

Я всегда!»

Бунька забилась под кровать и наблюдала за Прошкой из своего угла, испуганно тараща чёрные глазки-бусинки.

Прошка поначалу растерялся – ведь ему ещё не доводилось бодрствовать ночью! А потом стал по очереди играть со всеми своими игрушками, разглядывать картинки в книжках, рисовать в альбоме.

Временами у него болели глазки и голова становилась тяжёлой, но Прошка не собирался поддаваться какому-то там сну и отважно с ним боролся.

Чтобы стряхнуть с себя дрёму, он выскочил на улицу и помчался вприпрыжку на детскую площадку. На улице было тихо. Не было видно ни единой букашки, лишь только несколько деловитых светлячков летали над лугом, освещая улочки между травинками, и спорили, чьё мерцание ярче.

Эти «уличные фонари» изумлённо разглядывали Прошку, который в одиночку скакал по земле, однако никто из них – даже самые маленькие светлячки – не спешил поиграть с кузнечиком: каждый был занят только своей работой.

Тем временем Прошка допрыгал до детской площадки. Там было пусто и уныло без его друзей, но это только раззадорило маленького шалуна.

– Ничего! – он шмыгнул носом и полез на качели. – Очень хорошо, что никого нет! Не надо ни с кем делиться игрушками и ждать, пока придёт очередь скатиться с горки!

Но вдруг Прошка почувствовал себя очень усталым, и скоро ни одна забава не радовала его.

Солнышко стало просыпаться, и нежно-розовый свет его лучей окрасил всё вокруг в тёплые тона. Прошка понуро побрёл домой.

Дома на столе уже стоял завтрак, и мама как ни в чём не бывало варила для папы пыльцу колокольчиков. Прошка уселся за стол и принялся водить ложкой по тарелке с кашей из лепестков лесной гвоздики.

Ни папа, ни мама не проронили ни слова упрёка или осуждения.

Когда папа ушёл на работу, Прошка поплёлся к себе в комнату – такой тихий, что блоха Бунька недоверчиво обнюхала его: тот ли это Прошка, который всегда шалит и веселится?

Вскоре в лепесток их дома-цветка постучали. Это за Прошкой пришли его друзья – мушка Жужа и паучок Петя.

Чтобы доказать маме, что он нисколечко не хочет спать, Прошка согласился пойти с ними на площадку.

Однако в это утро его друзья удивлялись, почему это Прошка такой рассеянный, вялый, постоянно зевает и не хочет ни во что играть. Он всё старался присесть на скамеечку, как это делали старенькие жучки, и казалось, что кузнечик вот-вот уснёт.

На обед друзья разошлись по домам.

Прошка в душе был рад тому, что сейчас мама позовёт его спать. Он, конечно, поворчит как обычно, по привычке, а потом, наконец,