Виталий Титович Коржиков - Рассказы о таежном докторе

собирались, готовились к боям партизанские отряды.

Белые грозили: «Партизанам — расстрел!», «За помощь партизанам — расстрел!»

И в домик под сопкой, к молодому ветеринарному врачу, тоже наведывались белые с наказом:

— Лечить только белоказачьих коней! Никаких подозрительных!

— Да что вы! Какие подозрительные! — разводил большими руками доктор.

А появлялся у доктора то и дело разный народ.

Как-то вечером постучали к нему в дверь. Открыл — всего обдало сыростью: такой туман. Присмотрелся внимательно, а у крыльца солдат. В старой шинели, в стоптанных сапогах, на поводу гнедого коня держит. Вздрагивает конь, на боку свежая рана. Солдат лицо вытирает, просит: «Помоги, доктор!»

Миролюбов и спрашивать солдата не стал: кто, откуда? Сразу видно: шапка солдатская в хвое. Шинель дымом костровым пахнет, таёжными травами.

Отвёл доктор коня за сарай. Потом вынес иглу с ниткой, отёр чистой тряпицей рану и стал зашивать. Ни огонька, ни свечи не засветил. На ощупь всё делает.

Шьёт доктор, а солдат по сторонам смотрит. И конь стоит смирно. Не заржёт, не дёрнется. Понимает: шуметь нельзя.

Наконец стянул доктор узелком последний шов и отошёл в сторону: «Готово!»

Солдат только головой кивнул: «Благодарствую!» — и скрылся в зябком тумане.

За ним ещё один таёжник наведался. И тоже с коньком. Мохнатым, ушастым. «Помоги, доктор!..»

А чуть солнышко из лесу выкатилось, беляки опять во двор, стучат нагайкой в окно:

— Подозрительных не было?

— Да что вы! — разводит руками доктор. — Откуда тут быть подозрительным?

Пришла осень. Голубым, ярким стало небо над Тихим океаном. Засинела в заливе вода. Словно флажки, затрепетали на клёнах алые листья. И тут загрохотали за Владивостоком орудия. Покатились белые с сопок. Задымили вовсю, потянулись из залива американские корабли.

А в город влетела Красная конница. Вышел народ встречать бойцов. Смотрит доктор, а среди конников с шашками наголо скачут его знакомые. Один в солдатской папахе — только красная ленточка поперёк. Другой в будёновке. А кони-то — гнедой и мохнатый — и подавно знакомы! А там ещё и ещё знакомые всадники да знакомые кони. Летят за белыми во весь дух.

И все свои. Никаких подозрительных!

Новые тропки

Вскоре снова встретился Исаак Иванович со старыми знакомыми.

Собрался он как-то в город. Вышел из дому, а навстречу ему солдат. Тот самый. Знакомый! Шапка с лентой. Но на поводу у него не конь, а старая коза на верёвке, тощая-тощая. Рога опустила, еле копытца переставляет, шерсть болтается лохмотьями, один только хвост торчком держится…

Взмахнул солдат руками, улыбнулся виновато:

— Это опять я, доктор! Отвоевались. Хозяйствовать надо. А коза ребятам молока не даёт и сама не лопает!

Вернулся Исаак Иванович домой. Надел халат. Осмотрел козу, по бокам постукал. Вроде бы всё в порядке. А открыл ей рот, пощупал пальцами зубы и покачал головой:

— Эге-ге-ге! Вот оно что!

— А что? — спросил солдат.

— Да ведь, пока ты воевал, она себе весь зуб съела! Вон дырка какая!

Огорчился солдат: где же теперь для козы зубного доктора сыщешь?

А Миролюбов достал из сумки ножичек, козий зуб зачистил. Дупло протёр, смочил лекарством и цементной кашицей сверху замазал.

Стал зуб как зуб! Посмотрел солдат и только руками всплеснул:

— Ну, тайга зелёная, вот это доктор!

Повёл козу домой, а она идёт и траву по дороге щиплет. К вечеру совсем ожила. Рога подняла, бодаться стала!

Недельку по сопке побегала — отъелась. А стали доить — молоко о кастрюлю так и зазвенело.

Надоил солдат полный котелок молока — старый, фронтовой, — понёс Миролюбову:

— Отведай, доктор!

А Миролюбов встал, усмехнулся:

— Не выдумывай, солдат! Вон я какой вырос, — и руку к потолку протянул. — А молоко детям неси! Козу я для них вылечил.

Козырнул солдат:

— Есть отнести молоко детям!

Вернулся домой, а соседи --">