Александр Анисимович Охотин - Вовка – брат волшебника

Александр Анисимович Охотин
Вовка — брат волшебника
(Брат — волшебник — 1)

Глава 1. Падение

Вовка сидел почти у самого края. Он пробрался туда по коньку крыши. На скат вставать было опасно: ночью прошёл дождь, и крыша была скользкая. Вот он и уселся на краю конька. Отсюда хорошо виден двор интерната, набережную Оки, пристань. В общем, он сидел там, а во дворе интерната творилось нечто. Вон Гоблин — бегает, машет руками, что-то кричит. Вовка не слушает — не интересно. Ну что интересного может кричать Геннадий Олегович? Всякие ругательства, угрозы? Вовка это уже слышал — каждый день слышит. Так что пусть орёт. Хотя нет, это не ругательства. Вовка прислушался. Странно: Гоблин умоляет его слезть с крыши? Нет, не требует, а именно умоляет. И испуганный он — с чего бы это?

Даже отсюда, с высоты четырёх этажей видно, какой он испуганный. Странно, почему? Вовка стал с интересом наблюдать за происходящим. Внизу суетились учителя, директор, завуч. Там толпились воспитанники интерната, собравшиеся на линейку. На этой линейке он должен был «сознаться» в том, чего не совершал.

Почему-то вспомнилась мама. Вовка всегда её вспоминал, когда ему было трудно, а трудно было не так уж и редко — из-за Гоблина. Бывает, нанесёшь кому обиду — специально, нечаянно ли — а потом места себе не находишь. Хочется всё исправить, извиниться хотя бы, а… нельзя. Уехал тот человек так далеко, что и не найти. Вот и Вовка не мог теперь извиниться перед мамой за все нанесённые ей обиды. Ушла мама в такие края, из которых не возвращаются — умерла она полгода назад… Нет у него теперь никого. Остался он совсем один. А теперь ещё и это… Вовка этого не делал. Он и не смог бы такого сделать — никогда. Гоблин наверняка это знал — просто он Вовку ненавидел, вот и воспользовался случаем…

В чердачную дверь чем-то колотили — пытались выбить. Нет, с дверью они просто так не справятся: дверь железная и без сварщика её не откроют. Вовка надежно её запер железным ломом. Он просунул лом в крепкие, намертво приваренные замочные петли. Так что есть ещё время побыть одному. Есть время подумать, что делать дальше.

«Может сознаться? Всё равно ведь не отстанут» — подумал он.

Но эта мысль пришла только на миг. И правда, сознаться можно в том, что сделал, а так — это не сознаться, а наговорить на себя.

«Нет, нельзя этого делать, не дождутся, — это он теперь решил твёрдо. — Так нельзя. Должна быть справедливость. Вот кто это сделал, тот пусть и сознаётся».

Несмотря на пасмурную погоду, вид с крыши открывался великолепный. Вдоль набережной расположились аккуратные домики; около берега стояла на воде пристань; по Оке плыл белоснежный пароход; по набережной спешили по своим делам прохожие. И почему раньше Вовка не замечал всей этой красоты? Почему он только теперь увидел, как прекрасен этот Мир? Разве ему сейчас до этого? А внизу продолжалась суета. Теперь и директор интерната умолял, чтобы он слез с крыши.

«Интересно, чего это они все такие странные? — подумал Вовка. — Что ли, потому что не могут до меня добраться? Ну и что? Я же не вечно тут сидеть буду. Ну, огорчённые были бы — это ещё понятно. Но чтобы напуганные?!».

Вовка видел, какой неважный у Гоблина вид. Нет, он даже не растерянный, а именно напуганный. Да что там напуганный, Блинов вообще в панике. Да, Геннадий Олегович предстал перед ВСЕМИ в таком вот «несолидном» виде. Таким его никогда ещё не видел. Ведь он всегда выглядел степенным, уверенным в своей непререкаемой правоте. Что же это с ним? Почему он суматошно бегает по двору? Почему он так «нижайше» уговаривает Вовку слезть с крыши?

Неожиданно во двор интерната въехали сразу три машины: милицейская, пожарная и скорая помощь. В дверь больше не колотили. Это и понятно: что толку колотить, если её всё равно так не выбить — нужен сварщик. Из машин вышли люди. Пожарные стали поднимать лестницу. И тут Вовка всё понял:

«Вот дураки-и-и! Что ли они думают, что я с крыши прыгать собрался?! Вот почему они испугались — особенно Гоблин. Понятное дело, в тюрьму-то ему не хочется. Если чего случится, виноват-то он».

Если бы только один Гоблин был в панике, Вовка этому даже рад был бы. Но и Арсений Ильич — директор — тоже не в лучшем виде. А вот директора жалко. Арсений Ильич — очень хороший человек, только вот Блинову слишком доверяет. Он-то не знает, каков его зам на самом деле.

«Ладно, надо вниз спускаться, — решил --">