Мария Евгеньевна Некрасова - Душа демона (из сборника «Большая книга ужасов – 35»)

Мария Некрасова Душа демона

Глава I Пари на пять пуговиц

Разноцветные новостройки закрыли вид на старый микрорайон. На красивом балкончике с коваными перилами висели застиранные на фоне свежей краски голубые ползунки. В открытых окнах мелькали фигурки. Ярик старался не приглядываться, но привычка смотрела за него: «Семьдесят, двое детей, дом под Дедовском и вышитый ослик».

– Полпуговицы за тобой со вчерашнего вечера. Отыграться попробуешь? – Васька-приятель тасовал колоду и тоже смотрел на новостройку, людей в окнах и ползунки на балконе.

– Сорок лет, двое детей, кандидатская и надпись: «Кристина дура» на гараже. Раздавай.

В одно предложение, бессмысленное, на человеческий взгляд, Ярик уместил всю биографию хозяина ползунков: сколько проживет и что после него останется. Не навечно, а лет еще хотя бы на двадцать. Дальше Ярик знать не может, чином не вышел.

– Значит, гараж не снесут и не отремонтируют. – Васька глянул на крошечную проржавевшую постройку внизу. Уж сколько демоны повидали и ремонтов, и новостроек, и сносов, а Васька испытывал странную привязанность к одинокому гаражу во дворе. На его низенькую крышу все время забираются, обрывая пуговицы, ребята из окрестных домов. Гараж – Васькино любимое «рыбное место», где можно набрать пуговиц.

Солнце отражалось в жестяной крыше торгового центра, освещало новостройки и угол пятиэтажки, ехидно подмигивающей из-за новых домов: «А вот я сейчас кому-то весь вид испорчу!» Из окон дома напротив сочились гордыня и зависть. Грешники всегда ходят сотнями, как солдаты, и все по форме одинаковые. Пехота – отдельно, у нее своя форма, отдельно кавалерия, у нее – своя. Своя у танкистов и авиации. А солдата-универсала – не встретишь: как надел одну форму – так тебе в ней и ходить. Вот и грешники – так же. Целый домин, квартир на пятьсот, а из каждого окна – гордыня и зависть, гордыня и зависть...

Ярик покрутил пальцами: «Эники-беники...», ткнул наугад в окно на первом этаже и приказал:

– Гнев!

За открытым окном на кухне завтракала семья: сонный мальчик лет двенадцати, мама в халате, папа с газетой. На блюдце в центре стола лежал одинокий последний бутерброд. По приказу Ярика в окно ворвался скворец, схватил бутерброд с тарелки и закружил с ним по кухне, ища выход. Птичка была маленькая, бутерброд большой, он перевешивал, тянул скворца к земле вниз головой, да еще заставлял странно прихрамывать в полете.

Сонный мальчик сразу проснулся и захихикал, мама перехватила его взгляд, увидела скворца и тоже заулыбалась. Ярик понадеялся на отца, но и тот не спешил брать на себя смертный грех: отложив газету, он с любопытством наблюдал полет воришки и хоть бы чуть-чуть нахмурился.

– Гнев! – Ярика раздражало, когда что-то не получалось, как следует. А, между нами, не получалось довольно часто.

Скворец-искуситель взмыл к потолку и, то ли от натуги, то ли задумал так, метко испортил чай главе семейства.

Хохот вырвался из окна, из которого минуту назад сочились гордыня и зависть. Хотел добавить гнев, а сделал только хуже.

– Все паясничаешь? – Деликатный, деликатный Васька, он всегда делает вид, что не верит в бездарность Ярика. Притворяется дурачком, якобы думает, что Ярик специально косячит, потому что хочет дурачиться, а не работать. Хотя в душе, конечно, Васька все понимает. Ходит за Яриком, как за маленьким, исправляет его ошибки.

– Я не хотел...

– Оправдывайся! Такую гордынку загубил! Папаша-то на днях получил новую должность и уже собрался избавляться от некоторых друзей по такому случаю. Увидел скворца, что-то свое вспомнил, смягчился...

– Вижу, – проворчал Ярик и зачем-то добавил: – Шестьдесят семь, один ребенок, татуировка на плече сторожа: «Коля».

– Ладно, – вздохнул Васька, – должен будешь. – И сам приказал:

– Гнев!

Где-то внизу взвыла сигнализация, другая машина подхватила, за ней – третья, четвертая... Какофония разных сигналов оглушила двор. Гнев хлынул из каждого окна: из новостройки, из всех окрестных домов и, кажется, даже с соседней улицы.

– Ну вот, другое дело, а ты все паясничаешь! – Васька самодовольно тасовал карты. – Играем?

Васька хороший друг, – для демона, конечно, – но в карты всегда жульничает. Вот только раздал, а у самого уже четыре туза – думает, что Ярик не видел, как он тасует.

– Пересдай.

– Извини. Я первый раз, честно! – Если Васька так говорит, значит – точно вчера жухлил. А Ярик задумался и не заметил, --">