Вадим Рудольфович Дубичев - Невидимки на Краю света, или Приключения последних вещелазов

деревьев!

Отрывной Календарь высморкался и продолжил:

— Путешественники по вещам осторожно подошли к горящим окнам и заглянули внутрь. Они никогда раньше не видели сделанных людьми предметов и заглядевшись, Путешественники шлепнулись вниз и оказались ВНУТРИ вещей.

— Вот! — сказал Дырокол.

Отрывной Календарь помолчал, задумчиво глядя в огонь, который то вспыхивал, то вдруг рассыпался золотыми искорками.

— Но жить в одной вещи нам показалось скучно, и мы стали переходить из одного предмета в другой и превратились в Путешественников по вещам.

— Или в кочевников, — влез Дырокол, которому очень хотелось тоже что-нибудь сказать.

— Нет, ты все перепутал, кочевники — это древний народец Путешественников по кочанам капусты. Одно время я занимался изучением рассказов Кочевников и одна история об ужасной Квашеной капусте мне показалась просто безвкусной. Выдумали какую-то квашеную капусту — просто дикари какие-то, — фыркнул Отрывной Календарь.

— Не особенно бы я доверял этим кочевникам, — мрачно заметил Дырокол.

— Если мне будет позволено, я продолжу Грустную повесть, — многозначительно сказал Отрывной Календарь. — Так вот, я был прерван на том, что наши предки превратились в Пу…

— Дальше! — Дырокол хлопнул Отрывной Календарь так, что тот проглотил целый кусок рассказа и выпалил:

— Звали его Уэокос!

— Как? — удивился Баночка с Клеем.

— Так звучат все древние имена — таинственно и длинно, — уклончиво ответил Отрывной Календарь. — Это был легендарный Путешественник. Именно он приучил нас с большим уважением относиться к слову и именно он сказал самое мудрое изречение всех времен и народов: «Мыпси…». Нет, оно как-то иначе начиналось… — Отрывной Календарь постучал себя по голове. — Вспомнил: «Слову цену знай!» Нет, мы никогда не скажем слова попусту. Вот Уэокос, мы его звали дядюшка Ус, придет в гости, хлопнет лапой по столу и крикнет: «Сьем-ка я полгуся». И попробуйте ему не дать полгуся, такое начиналось!

— Да уж, именно так мы и говорим — редко, но метко, — подтвердил Дырокол.

— Находясь внутри предметов, мы перенимаем их свойства. Но ты этому значение не придавай, на самом деле мы другие. Правда, ведь он милый? — спросил Отрывной Календарь у Дырокола, указывая на меня.

— Славный, молчит много, — кивнул Дырокол.

Я подивился тому, как легко заработал похвалы, а потом подивился Отрывному Календарю, который никак не мог успокоиться и все верещал, глядя ласково на меня:

— Я чувствую к этому человеку симпатию! Давайте, друзья, назовем его Почетным и Доброжелательным другом Путешественников по вещам!

И они запрыгали вокруг меня и стали делать таинственные пассы ручками, как-то по особенному глядя и притопывая ножками.

Вот такие они и были — эти Путешественники по вещам. Часто они испытывали приливы радости и нежности к существам, почти им незнакомым. И хотя это было зачастую опасно, они ничего не могли поделать с собой, пускаясь в пляс и покрикивая: «Как хорошо! Какой ты славный!»

Они так увлеклись, что даже не обратили никакого внимания на мои слова, когда я сказал: «Свежий ветер!» Подуло так, что даже свеча затрещала и едва не погасла.

— А хочешь, я покажу тебе как мы переходим из одной вещи в другую? — спросил Отрывной Календарь и, не дожидаясь ответа, прыгнул в невесть откуда взявшуюся лампу.

Лампа вспыхнула, мигнула и ужасно расчихалась.

— Пыльно! — закричал Отрывной Календарь, который стал Чихающей лампой.

— Апчхи!

— Будь здоров! — сказал Дырокол.

— Апчхи!

— Будь здоров! — сказал Дырокол.

— Апчхи!

— Будь здоров! Это он специально, что бы мы ему побольше здоровья нажелали, — заметил Дырокол. — Ну, давай еще раз!

--">