Алиса Русинова - Спутник «Альфа»

Алиса Русинова Спутник «Альфа»

Тоха тоже.

Поэтому сейчас мы оба беспокойно ворочаемся в своих постелях. Пытаемся хоть немного поспать.

Я поворачиваюсь на спину и, смотрю на стеклянный потолок, сквозь который открывается вид на Большое Скопление.

– Эй!

Тоха. Блестит в темноте глазами, тоже не может спокойно лежать.

– Как думаешь, видно отсюда наш приют?

– Вряд ли. Мы в самой середине Большого Скопления. Тут крайние архипелаги не просматриваются.

Тоха возбуждённо ёрзает. Я закрываю глаза.

Завтра для нас изменится всё.

Приют где мы выросли, находился на самой окраине трёхсотого архипелага и оттуда открывался не очень-то хороший вид. Но именно там я провёл последние шесть лет. Мои родители были экологами и попали под Большой Выброс с Земли вскоре после того, как мне исполнилось семь.

Тоха провёл в приюте всю жизнь. Говорят, его нашли в одном из машинных отсеков административного корабля.

Вообще, двенадцать лет назад времена были такие, что многие своих детей оставляли. В Большом Скоплении как раз появился новый Спутник «Альфа». Самый инновационный и престижный спутник тридцатого века. «Сердце архипелагов».

Вот на него отовсюду люди и побежали. Но ведь на то он и спутник – места в нём немного, и брали туда только семьи без детей.

Так что Тоха не один такой. Неудивительно, что сейчас ворочается и вздыхает в своей кровати. Сегодня он как никогда близко к родителям – на Спутнике «Альфа».

Открываю глаза и снова смотрю на стеклянный потолок. Надо же – разглядываю корабли Большого Скопления прямо из кровати. У меня перехватывает дух.

Началось всё с того, что год назад во всех архипелагах запустили программу «большой мозг». В течение года ты пишешь всякие тесты, олимпиады, задания выполняешь. А в конце года выбирают самого умного от каждого архипелага и потом отправляют на Альфу. Говорят, тут будет ещё отбор. А самых-самых умных оставят работать и жить.

Мне все испытания давались легко. Честно признаться, я не сомневался, что от нашего приюта на Альфу попаду я.

А вот Тоха. Тоха даже в десятку не входил.

Но у Тохи была цель.

***

– Тах…тах…

Мои же кроссовки больно врезаются в бок.

Первый день в приюте.

Я даже не успел понять в чём виноват. И вот, уже лежу на полу без обуви. Внутренности чемодана вывернуты в коридор.

А вокруг незнакомые лица.

Закрываю глаза. Я не знаю, что делать в таком случае, меня не учили. Просто надеюсь, что само пройдёт.

Внезапно и правда проходит.

– Бешеный! Отвали!

Открываю глаза. Маленький смерч носится по коридору. В руке зажата ножка от стула. Он как будто намагничен – противники отскакивают, не успев с ним соприкоснуться.

Когда остаёмся только мы вдвоём он, тяжело дыша, протягивает руку.

– Сильно они тебя успели?

Так я познакомился с Тохой

***

Тоха хрустит в своей кровати пайком.

Перед вылетом нам надавали кучу еды. Наверное, ещё на месяц хватит. Воспитатели очень гордились, что именно от нашего приюта на Альфу попадут два человека – одели нас во всё лучшее, дали с собой всякого разного…

Тоха вдруг перестаёт жевать:

– Слышишь?

Сперва я не понимаю, что он имеет в виду.

А потом они становятся громче.

Шлепки в коридоре. Похоже на босые ноги. Не тяжёлые и грузные, взрослого человека, а лёгкие ножки шестилетки. Хмурю брови в темноте. В «большой мозг» брали только с двенадцати. А до нас на Альфе вообще не было детей.

– Тут же нет детей! – Тоха читает мои мысли.

Пожимаю плечами.

– Может какое-то акустическое искажение?

– Чё?

– Обман слуховой. Ты как вообще сюда попал?

– Сам знаешь как!

Шаги прекращаются.

***

– Пётр – двести шесть?

– Я!

Валентина Петровна, древняя настолько, чтобы иметь отчество, вперивается в меня близоруким взглядом.

– Откуда?

– Трёхсотый архипелаг! – чеканю я.

– Родион – триста десять?…

На утренней перекличке, на главной площади Альфы, человек двести пацанов и девчонок. Тоха деловито осматривает коридоры-ответвления, но далеко пока не отходит.

– Вы близнецы?

Белобрысая курносая девчонка. Кудрявые волосы небрежно забраны в «гульку» на затылке. У нас в приюте за такое бы мигом обстригли.

– С чего взяла? – прищуривает глаз Тоха, хотя прекрасно знает с чего. «Братья» это самое мягкое, что мы слышали за эти шесть лет.