Андрей Валентинович Жвалевский , Игорь Евгеньевич Мытько - 9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9

Андрей Жвалевский и Игорь Мытько 9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9

Авторы благодарят друг друга за помощь, оказанную при написании этой книги

Но в первую очередь мы благодарим читателей, которые дождались, пока авторы завершат свой кропотливый труд.

А еще в первую очередь мы благодарим тест-читателей, которые не дожидались, пока авторы завершат, а делали их труд еще более кропотливым. Это Татьяна Бонч-Осмоловская (Васильева), Наталья Кулагина, Екатерина Старостина и Елена Чилингир (прототип тетки Чиингиихи).

И, наконец, в первую очередь мы благодарим Геннадия Кондратьева, который придумал ряд шуток, маготехнических принципов и следственных версий Фантома Асса.

Однако в первую очередь мы благодарны работникам издательства «Время» за выдержку, проявленную при работе с нами, особенно с тем из нас, кто заслуженно занимает первую строчку в списке самых вредных авторов издательства «Время».

Тем не менее, в первую очередь следует поблагодарить кошку Дину (прототип Хитрой Мордочки), научившую авторов упорству и беспредельной вредности.

И, без всякой очереди, мы выражаем благодарность и признательность коту Васе (прототип кота Кисера), который научил авторов терпению и усидчивости, и который покинул Этот мир (ушел в Астрал) между четвертым и пятым подвигами Сена Аесли.

Жвалевский/Мытько

* * *

Предупреждение!

Читатель! Внимание!

Эта книга начинается с того места, на котором завершилась предыдущая!

Не начинайте читать пятый подвиг до тех пор, пока не прочтете четвертый! А то ничего не поймете!

А лучше не начинайте читать пятый подвиг, пока не прочтете первые четыре!

А еще лучше — пока не прочтете книги «Порри Гаттер и Каменный Философ» л «Личное дело Мергионы»!

А знаете, лучше вообще не начинайте, так будет проще.

Всего наилучшего, Жвалевский/Мытъко

Безмозглон, март, за два месяца до Вальпургиевой ночи

Новое — это хорошо отмытое старое.

Чиингииха. «Советы по ремонту квартиры»

Мартовский гремучий воробей опустился на ветвь дуба и повернул большую косматую голову к зарешеченному окну. Клацнул зазубренным клювом. Всмотрелся.

Человек за решеткой не был магом. Гремучий воробей прикрыл тяжелые веки и запел.

В наше время мало кому удается услышать мартовского гремучего воробья, принадлежащего к очень редкому, исчезающему виду магической фауны. Исчезающему по причине уникального пения, которое пробуждает в слушателях редкое по силе желание прибить птицу.

Человек за решеткой приблизил бородатое лицо к окну, оценил размеры клюва певца и зааплодировал. Гремучий воробей выдал душераздирающую руладу, поклонился и кувыркнулся с ветки на землю.

Человек — действительно не маг, а бывший маг и бывший ректор Школы волшебства Первертс, а ныне пациент отделения «Запоздалое раскаяние» спецлечебницы Безмозглон Бубльгум Б. В. — вернулся на койку и продолжил разглядывать потолок.

Бубльгум всегда разглядывал потолок, когда задумывал очередной побег. Потолок оставался единственным местом в камере, с которого на него не смотрели враги. Потому что враги были повсюду: на стенах, на полу, в тумбочке. Даже под матрасом притаилось несколько яростных противников.

Недруги Бубльгума присутствовали не вживую, не в виде галлюцинаций и не в форме астральных тел, которые категорически не допускались в лечебницу — в том числе через их труп. Враги смотрели с портретов, нарисованных не очень умелой, но твердой рукой Б. В.[¹]

Чаще всего на узника Безмозглона пялился Порри Гаттер — наглый выскочка, который не только не помог своему ректору, но еще и разрушил несколько тщательно разработанных коварных планов. Именно из-за этого малолетнего пройдохи Бубльгум не наслаждался магической мощью ста тысяч британских колдунов, а проводил лучшие годы жизни в тюрьме. . . Минутку. Во-первых, у волшебников нет тюрем. Во-вторых, Безмозглон — никакая не тюрьма, а больница усиленного режима. А в-третьих, как это годы, проведенные в тюрьме, могут быть лучшими? Да и не годы Бубльгум здесь провел, а всего два месяца. . .

При мысли о том, какими замечательными интригами он мог заниматься эти два месяца, бывший ректор переставал думать и начинал действовать: рисовать очередной портрет Гаттера, скрипеть зубами и зарабатывать неизлечимый --">