Надежда Николаевна Герман - Лунитана – лунная фея

***

Солнечная фея сказала:

– Есть надежда что всё не так уж страшно. Просто моя маленькая сестрёнка потеряла веру в себя. Так бывает в жизни, и очень часто. Это – тяжело, но – не смертельно же! Я думаю вот что. Нам необходимо вернуть Татке её волшебный перстенёк с лунным камнем.

– Из Междупространствия? – поёжился Нилка.

– Нет, оттуда что-либо вернуть весьма проблематично, если не сказать – невозможно! – покачала головой Радалина. – Но у меня есть идея. Нужно обратиться за помощью к Титу Норычу.

Курумасий и Тит Норыч

– Тит Норыч – это лучший на планете Земля ювелир. Именно он сделал колечко для Лунитаны. В ночь, когда девочке исполнилось пять лет, её мама впервые надела волшебный перстенёк на пальчик дочке, и сказала, что с этого дня она – настоящая лунная фея.

– Ты думаешь, что Тит Норыч сможет сделать ещё одно волшебное колечко для Таты? – просиял Нилка.

– Очень может быть. Но чтобы узнать наверняка – нужно до него добраться. До Тита Норыча.

– А где он живёт, ты знаешь?

– В пещере, разумеется. Он – пещерный гном. Дорогу в его жилище знает великан Курумасий. Но, правда, не факт, что он захочет её вам показать.

– А ты разве не пойдёшь с нами? – запереживал Нилка.

– Нет, я останусь с сестрёнкой. Без меня она и вправду может умереть. Василиса Наркисовна тоже останется, мне без неё не управиться. Так что отправляться придётся тебе, Нилка и тебе, Иван Кузьмич.

– Да уж…

– Я тоже с вами! – решительно заявила птица О.

– И я… пихтач-ельник, понимаешь! Вы не смотрите, что я в почтенном возрасте – я ещё ого-го!

Поехали верхом на Михайле Потапыче. Он лучше всех знал дорогу к великану Курумасию. Нилка, Иван Кузьмич (бывший Букабяк) и дед Пихто взгромоздились на огромную медвежью спину, вцепились руками в длинную густую шерсть. Птица О полетала сама по себе, автономно.

– Я вам доверяю самое дорогое, что у меня есть – собственного внука! – объявила баба Вася, и на всякий случай пригрозила пальцем. – Так что смотрите там!

***

Великан Курумасий как раз вознамерился подремать немного. Он улёгся на мягкий сухой мох под большой нависшей скалой, зевнул, потянулся, и уже собрался закрыть глаза, как увидел нежданных гостей.

– Эй, гора ходячая, хочешь доброе дело сделать? – громко прорычал Михайло Потапыч.

– Не знаю… Что-то мне сегодня лень, если честно…

– А очень доброе? – вкрадчиво спросил дед Пихто.

– Такое, чтобы моё имя осталось в веках? – Великан вяло заинтересовался, и даже оторвал свою огромную косматую голову от земли.

– А то как же, пихтач-ельник, понимаешь!

– Оно обязательно останется, – авторитетно подтвердил Нилка. – В веках.

– Ну… тогда может быть… Надо подумать…

Тут Иван Кузьмич покачал головой, сделал очень серьёзное лицо:

– Ты уж решайся как-нибудь побыстрей. А то, не ровен час, мы возьмём и передумаем! Найдём кого другого. Более решительного.

– Согласен я, согласен! – Великан торопливо приподнялся и сел. – Что делать-то?

– Нужно проводить нас к Титу Норычу, – ласково прокурлыкала птица О.

– Проводить к Титу Норычу, и всё?

– И всё.

– И моё имя останется в веках?

– Всенепременно!

Курумасий счастливо и доверчиво, как наивный первоклассник, улыбнулся от уха до уха и вскочил так проворно, что чуть было не сшиб с ног Михайлу Потапыча.

– А поаккуратней нельзя? – недовольно проворчал медведь.

– Ах, простите, пожалуйста, я не хотел…

– Не хотел он!

Мысль о том, что он, Курумасий, сможет сейчас совершить нечто такое, после чего имя его будут помнить и не забудут… мысль эта приводила великана в восторг и трепет.

– Ну, скорей, скорей, идёмте уже! Идёмте! – заторопил он, нетерпеливо подпрыгивая на месте, отчего земля у него под ногами вздрагивала и гудела, как при землетрясении.

Шли долго. Сначала просто по лесу, по склону горы, вверх. Потом путь им преградили наваленные, как попало большие гранитные камни. Курумы.

– Моего деда работа! – гордо сообщил великан. – Курумаса Асилковича. Меня в честь него назвали, между прочим. Все эти камушки он принёс во-он оттуда, с вершины горы, и аккуратно уложил здесь. Хорошая получилась дорога, правда?

– Чисто – асфальт! – пробурчал дед Пихто. – Дались же ему эти камни! Вот лежали они себе на вершине горы, никого не трогали. Строители, пихтач-ельник, понимаешь… Руки бы поотрывать таким строителям…