Мария Петрова - Чёрное солнце

поделился со мной один из моих близких друзей, но вскоре он умер, и музыка стала принадлежать только мне. Я боялась, что он умрет, и он умер. Когда это случилось, я особо не расстраивалась, и это было хуже всего. Это было ожидаемо, и предотвратимо, вот, в чем штука. Просто он, я, его окружение этого не захотели. И он исчез. Иногда мне интересно, как много пыли он от меня утаил, после открытия своего плейлиста, двери своей комнаты, его любимых мест в городе, таких вопросов не должно было возникнуть, но у таких людей всегда есть вещи, о которых они говорят в самую последнюю секунду. А может, об этом мне ещё предстоит узнать. Комнаты людей зачастую говорят о людях больше, чем они хотели бы, чтобы о них знали люди. Старая пыльная лавовая лампа, почти не отдающая свечения, он ее даже не включал, вырезанные с обложек пластинок надписи и лица, которыми была обклеена дверца шкафа, лежащие беспорядочно на прикроватной тумбе изогнутые пластинки лекарств, в большинстве своём, болеутоляющие и таблетки от горла, оно всегда было у него простужено, неаккуратная стопка книг прямо на полу между забитым книжным шкафом и спинкой кровати, там лежали избранные, хотя те, что были снизу, не открывались по несколько лет. В недрах ящика комода с барахолки, запертого на ключ, кусок засохшей лавы, выкраденные у ушедшего из семьи отца письма от прадедушки в Подмосковье, написанные искусным почерком инженера, маленькая завернутся в крафтовую бумагу книжечка, рукопись, скорее всего, дневник маленькой девочки, плеер, чья музыка больше не зазвучит и не наполнит комнату слезной ностальгией, вырезки из газет, интересные факты, нло… он о многом мне не рассказывал, просто не мог, поэтому впустил к себе, и дал ключ, чтобы я увидела все сама. Он знал, что я пойму. Я долгими ночами вспоминала каждую деталь из многочисленных увиденных осколков ещё тёплой души. После его смерти я забрала себе небольшую часть из его вещей, его родственники, младшая сестра, не знала о большей части всего, что он хранил, ну я и забрала самое важное, скорее, для него, чем для меня. Эти вещи никогда не были моими, они навсегда останутся принадлежать ему, просто он не хотел бы, чтобы они попадали в чужие руки.

Не занятым наушником ухом я прислушивалась к нарастающим крикам толпы. В конце концов я положила набросок в портфель и двинулась к фонтану. Студенты утихли – в дверях университета появился Серов. Он щурился от пекущего не по-детски солнца, неся в руках чёрное широкое пальто, а другой платком вытирая пот со лба. Все выжидающе замерли, и смотрели, как он идёт в сторону своей машины, не обращая внимания на собравшихся на площади ребят, выжидающих его одного. Серов уехал. Я спросила, что произошло, мне объяснили, что большинство людей из группы попали в список на вылет, которым, кстати, обычно занимался и Серов, конечно, несложно догадаться, что это его рук дело.

Ошибка природы, сбой системы. Как такой примитивно развитый, постоянно с отсутствующим видом, совершенно глупый человек мог попасть в лучший университет Москвы, и позволить так вести себя? Уму непостижимо!

Староста приподнял бровь, смотря долгим взглядом в экран телефона.

– Грачевой нет в списке, – сообщил он.

Эта фраза отдалась словно гром. Почти все взгляды, хоть и ненадолго, поднялись на меня, некоторые зависли на подольше. Мне стало не по себе.

– Взятки что ли им пихаешь? – раздалось откуда-то.

– Да нет, тут в другом дело, – староста убрал телефон в карман, и по выражению его лицом можно было понять, что он чем-то раздосадован, вряд ли отчислением. – Пойдёмте, пусть сама разбирается.

Как дети, честное слово. Чего с них взять.

2

Из соседней комнаты раздавалось спокойное пение, чередующееся кашлем и выравниванием голоса. Меня это совсем не напрягало, даже радовало. У нас не было телевизора, был проектор. Алиса, студентка консерватории, уже частично работала преподавателем, она была настоящей Алисой, я спросила, почему ее так зовут – и она показала мне советский мультик про Алису в стране чудес, тогда мне стало ясно. Мы вместе снимали квартиру недалеко от консерватории, хоть особо и не общались, мы хотя бы ладили, были крайне похожи в интересах и просто близкие по духу. Я обязана Алисе жизнью, потому что она познакомила меня с тем человеком, чья лампа единственное, что заставляет меня задумываться над смыслом человеческой жизни.

– Знаешь, что мне в тебе нравится? – смачивая больное горло холодным молоком, --">