Автор неизвестен - Прилепи, Махадео!

ПРИЛЕПИ, МАХАДЕО! Индийская сказка

Жил-был юноша. Родители нашли для него невесту, женили, и вот родственники жены позвали его в гости. Узнав о приглашении, юноша попросил отца:

— Пошли со мной кого-нибудь. Одному мне идти как-то неловко.

Отец позвал брадобрея из той же деревни и попросил его пойти вместе с сыном. Но брадобрей ответил, что у него сейчас много дел, и отказался. А юноша ни за что не хотел идти один. Тогда отец снова позвал брадобрея и спросил:

— Может быть, ты все-таки согласишься пойти с моим сыном?

— Ну хорошо, — подумав, ответил брадобрей, — я пойду. Только с одним условием: пусть для меня сошьют такую же одежду, как у него.

Отец согласился. Им сшили одинаковую одежду, и они, собравшись, двинулись в путь.

Когда юноша и брадобрей были уже недалеко от той деревни, куда они направлялись, брадобрей сказал:

— Я пойду вперед и дам знать о твоем приходе. А ты посиди пока здесь с вещами.

Доверчивый юноша согласился.

Брадобрей подошел к дому, где жили новые родственники юноши. Там уже давно ждали зятя. При виде нарядного брадобрея все подумали, что это и есть зять, и приняли его с большим почетом. У него спросили, как полагается, о здоровье отца с матерью. Брадобрей ответил, что они здоровы, а потом, будто только что вспомнив о своем спутнике, воскликнул:

— Ох, совсем забыл! Пошлите-ка кого-нибудь за деревню. Со мной пришел парень из касты брадобреев. Он остался на дороге с поклажей. Надо помочь ему донести сюда вещи.

Никто из хозяев и подумать не мог об обмане, а в лицо своего зятя они не знали. Слуга пошел за деревню и помог юноше донести вещи. Так и стал брадобрей зятем, а зять — брадобреем.

Для брадобрея постелили мягкую постель, а бедняге-зятю пришлось пристроиться в углу на рваной циновке. Сидит он, горюет. Никому до него дела нет, а брадобрей нежится в свое удовольствие на мягкой постели. Все наперебой ухаживают за ним, а бедный зять от стыда готов сквозь землю провалиться, но по робости ничего не смеет сказать.

Брадобрею и этого показалось мало. Он решил еще сильнее унизить робкого юношу и сказал хозяевам;

— Мой брадобрей болен. Он не может есть ничего, кроме кхичри^[1] из риса с горохом.

Настало время еды. Перед брадобреем расставили множество самых лучших и самых вкусных кушаний, а бедняге-зятю дали жидкое кхичри, которое пальцами и захватить-то нельзя. Юноша опечалился еще больше, но от робости по-прежнему сказать ничего не мог.

На следующий день утром на кухне начали готовить пищу. Дрова оказались сырыми — дымят, а не загораются. Брадобрей увидел это и сказал:

— Зачем класть в печку сырые дрова? Велите моему брадобрею сходить в лес, пусть принесет сухих.

Хозяевам понравилось, что зять у них такой заботливый. Послали они беднягу-юношу в лес за дровами. Настоящий зять и на этот раз не посмел ничего сказать.

Он набрал в лесу сухих сучьев и тут вдруг спохватился, что забыл взять веревку. Связать дрова ему было нечем. Бедный юноша совсем пал духом, сел на землю и стал оплакивать свою горькую судьбу.

Случилось так, что мимо проходили бог Махадео и его супруга Парвати. Парвати увидела плачущего юношу и обратилась к Махадео:

— Махарадж! Кто этот юноша? О чем он плачет?

— Не обращай на него внимания, Парвати! — ответил Махадео. — Таков уж человеческий мир. Среди людей всегда так: одни плачут, другие смеются. Какое тебе до него дело?

Но Парвати снова сказала:

— О мой владыка! Кажется, его кто-то обидел. Надо утешить его.

Махадео хотел отговорить Парвати, но безуспешно. Тогда он подошел к юноше, расспросил, что с ним случилось, и посоветовал ему:

— Ты скажи дровам: «Прилепи, Махадео!» — и они слипнутся вместе. И с нынешнего дня, кому бы ты эти слова ни сказал, все будут слипаться. Если же ты захочешь разделить слипшееся, скажи: «Отпусти, Махадео!» — и все будет по-твоему.

Махадео и Парвати пошли дальше.

Юноша обрадовался. Он поглядел на дрова и произнес:

— Прилепи, Махадео!

И в тот же миг сучья слиплись. Юноша поднял вязанку на голову и понес в деревню.

Теперь он стал ждать случая расквитаться с брадобреем. Вечером его свояченица принесла брадобрею чашку молока. Едва лишь тот поднес чашку ко рту, зять в своем углу тихонько сказал:

— Прилепи, Махадео!

И тотчас же рука и губы брадобрея прилипли к чашке. Свояченица ждала, когда зять вернет ей чашку. Стояла-стояла и не выдержала.

--">