Лидия Александровна Думцева - Сказки о любви

будем выполнять все твои желания и капризы!»

«Несравненная права, — промолвил неожиданно узкоглазый Стеклянный Человечек, — она слишком хороша для нас. — И он незаметно подмигнул Крышечке-Голубке. — Мы можем только умолять её спеть нам на прощание».

«Спой же нам! Спой, Несравненная, — стали просить все наперебой, — чтобы мы запомнили это чудо и всегда могли беседовать об этом!»

«Уговорили! Так и быть. Спою, — жеманничала чашка, — но кто из вас достоин чести коснуться меня! Кто осмелится?»

Все затаили дыхание. Разве могли они отважиться на такую дерзость.

«Пусть это будет… шестигранный Сосуд», — важно изрекла она, бросив презрительный взгляд на Крышечку-Голубку. Несчастная приготовилась разбиться от отчаяния.

В безумном восторге расписной Сосуд коснулся Несравненной и… — «Тринь!»

«Прочь! — Вскрикнула Несравненная. — Какой ужас! Пусть лучше Графин с Грушей!»

И снова — «Тринь!»

«Убирайтесь! — взвизгнула Чашка, — Другой! Кто-нибудь другой!» Осторожно или трепетно, или боязливо — по очереди все касались Несравненной. Даже Самовару была оказана эта милость. Но каждый раз звук был ничуть не лучше…

«Я знала, я чувствовала, что вы загубите мой голос, — в отчаянии и злобе вскричала Чашка. — Ах, немедленно, не медля прочь отсюда! Скорей найти мое место и чудо-голос вернется ко мне!»

«Дили-дим-дим-дим-м-м-м» — неожиданно раздался дивный звук с нижней полки.

«Ах! Это же мой голос! Кто-то украл мой голос! — воскликнула Несравненная. — Надо поскорее отыскать вора!»

«Да, да, это ее голос», — перешептывались пораженные Диковинки.

Чашка молчала, а дивный звук слышался снова и снова. Вот он уже разлился трелью…

«Но кто тогда, если не ты, Несравненная?! Где это? Откуда?» — вопрошали Диковинки.

А это был голос влюбленного в Чашку фарфорового Колокольчика. В горе от разлуки с любимой, он заметался по своей полке. И все, к кому бы он ни прикасался, начинали нежно и тонко звенеть: разные чашки, толстая масленка и даже — пузатый чайник. И потому, что они звенели одним голосом, все догадались — голос принадлежит Колокольчику.

Вот были удивление и неожиданная радость — особенно для Колокольчика. Он веселил всех и веселился сам. Трели его разливались звонче и звонче…

«Так вот оно что…» — первым вымолвил стеклянный Человечек. И Диковинки демонстративно отвернулись от Чашки.

Когда же ее снова поместили на нижнюю полку, а фарфоровый Колокольчик переселился к Диковикам, на верхней полке воцарились прежние мир и согласие. И к Крышечке-Голубке вернулось тихое счастье.

Только фарфоровый Колокольчик не мог забыть о Чашке, и казалось ему, что голос его звучал тогда… тогда звучал…

А впрочем, как знать?

Королевский символ

Случилась эта история в стародавние времена во французском королевстве.

Среди самых экзотических цветов дворцовой оранжереи общей любимицей была Роза.

Царицей цветов называла её хозяйка оранжереи и заботилась о ней больше, чем обо всех остальных. Вдыхая аромат красавицы, она нежно прикасалась к лепесткам, гладила блестящие листья и иногда даже целовала.

Неудивительно, что избалованная Роза требовала поклонения, обожания и постоянных восторогов от своего окружения.

— Когда-нибудь сама королева украсит мной свои волосы, и я буду кружиться с ней на балу во дворце, — размышляла вслух Роза.

Тех из цветов, кто недостаточно пылко восхищался её красотой, Роза презрительно называла слепцами и завистниками. А больше всего раздражал красавицу колючий Кактус. Он всегда молчал, угрюмо поглядывая на прелестницу.

Оказалось — Кактус так безнадежно влюблен в Розу, что колючки его жалко обвисли.

Растущая рядом юная Лилия, ни разу не успевшая расцвести, жалела несчастного уродца.

— Не увядай, взбодрись, — шептала она Кактусу, — может, произойдет чудо — царица цветов станет нежна с тобой и подарит свою дружбу.

Лилия ласково попыталась приподнять его колючки и… еле сдержала крик — так больно она укололась. На нежно-зелёном листе её выступили капли. Впоследствии ранки превратились в некрасивые бугорки — бородавки.

Уродец Кактус съежился ещё больше.

— Никогда, — прошептал он в отчаянии, — никогда ни один цветок не полюбит меня. А без любви мне остается лишь засохнуть.

— Конечно! Поглядел бы на себя, колючий заморыш, — безжалостно заявила красавица Роза, — если ты для чего-то и --">