Джанни Родари - Гондола-призрак

их отращивать заново, лучше тебе положиться на собственную смекалку».

И, рассудив так, Омар Бакук заказал искусному мастеру в Багдаде пару превосходных искусственных рук и носил их, надставляя поверх тех, которыми снабдил его Аллах.

Еще трижды после того раза звезды насмехались над астрологом, но теперь он встречал их шутки во всеоружии, и топорик Али Бадалука безжалостно отсекал накладные пальцы, наполненные пурпурной жидкостью, которая в надлежащий момент яростно брызгала.

— Экая у тебя кровь красная! — восхищался Али Бадалук, вытирая топорик после очередной экзекуции.

Омар Бакук, делая вид, что он страдает от ужасной боли, стонал в ответ:

— Вознесем хвалу Аллаху, мой господин!

Но сам при этом мысленно возносил хвалы мастеру из Багдада и собственной находчивости.

Вернемся же на мостик «Султановой бороды» и попробуем выяснить, о чем секретничают капитан с астрологом.

— Звезды не подкачали, — бормотал Али Бадалук. — Теперь осталось, чтобы не подкачал этот чертов купец из Венеции, как бишь его…

— Панталоне дей Бизоньози^[11]…

— Вот-вот. Посмотрим, выполнит ли он обещанное. Мне пришлось вручить ему тысячу дукатов задатка, скряге этакому. А теперь — еще два раза по тысяче. Но только если этой ночью Мустафа, благородный сын благороднейшего халифа багдадского, выберется из Пьомби.

— Увы, увы, и еще раз увы, мой господин! Всем известно, что нет на свете тюрьмы ужаснее венецианской Пьомби^[12]. Страшно даже представить, как настрадался благородный Мустафа за эти два года…

— Панталоне меня заверял, что ему удалось подкупить старшего тюремщика, чтобы тот помог ему ускользнуть. А сам он потом на гондоле вывезет Мустафу за пределы венецианской лагуны, где должен получить в обмен на пленника остаток вознаграждения.

— Должен, мой господин?

— Должен, да. В противном случае, — продолжал капитан своим обычным дружелюбным голосом, — получит пару цепей на запястья и место в самом темном углу моего трюма. И если захочет вернуться в Венецию с обеими руками, прикрепленными к плечам, ему придется заплатить пять раз по тысяче золотых цехинов^[13], которые он впустую растратил!

Теперь, познакомившись с этими двумя примечательными личностями, столь важными для нашей истории, и уразумев, зачем пиратский корабль на всех парусах несется к Венеции, мы можем снова перескочить вперед — на гондолу, в которой Арлекин и незнакомец в маске преследуют призрачную гондолу.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой тайна гондолы запутывается еще больше

огоня длилась уже несколько часов. Все это время Арлекин, продолжая усердно грести, тщетно пытался объяснить себе загадку гондолы, которая, хотя и была пуста как миска, вылизанная голодным псом, быстро двигалась вперед, ловко вписываясь в паутину венецианских каналов, набережных и мостков. Утомившись от напрасных дум, он заключил: «Не иначе, сам дьявол ее волочет. Мессер Вельзевул^[14], пожалуйста, не так шибко. Эта гребля начинает мне докучать».

В этот момент гондола без гондольера резко завернула в просвет между двумя дворцами, да так неожиданно, что Арлекин не сумел на полной скорости повторить этот маневр, и его лодочка проскочила добрый десяток метров вперед.

— Стой, куда! — взвизгнул маскированный господин. — Поворачивай назад, болван! Если упустишь, получишь от меня не тысячу дукатов, а тысячу оплеух!

Арлекин попытался было нагнать преследуемую гондолу по маленькому боковому каналу, но тот оказался глухим, так что ему пришлось возвращаться обратно и потом уже углубиться в нужный канал — до того темный и вонючий, что казался проходом в ад. И вот она — гондола-призрак! Покачивается спокойно на волнах, в пятидесяти метрах перед ними.

Арлекин настиг ее несколькими мощными гребками. Синьор Маска (а именно так, да будет вам известно, надлежит в Венеции обращаться к любому маскированному человеку, без различия в возрасте и звании)^[15] придирчиво осмотрел ее спереди, сзади и даже снизу, для чего зажег оказавшийся при нем фонарь.

— Она? — --">