Редьярд Джозеф Киплинг - Пак с Волшебных холмов

стенах рассказывают о мукомольных колесах и жерновах. Все в
порядке, все как должно быть; и только никто больше не огласит
чердак кровожадным пиратским кличем и никто не высунется из
маленького «Утиного окошка» посмотреть, перестало ли моросить на улице или нет. Есть туристы, приходящие сюда «вразброд
и парами», есть лавочка сувениров внизу, неподалеку от входа,
есть даже я, невесть каким ветром занесенный сюда гость из России. И только нет девочки Элси и мальчика Джона — тех самых
Уны и Дана, встречавшихся здесь с Паком, с ГэломUчертежником и
с Хобденом...
Они были погодки, Элси и Джон, она родилась в 1896 году, а
он в 1897Uм. Значит, сколько ему было, когда он погиб во Фландрии, в бою при Лоосе 27 сентября 1915 года? Восемнадцать лет.
Я выхожу и смотрю — сперва на солнце, потом на часы. Уже
около двух, пора в путь. С легкой сумкой на плече и с картой в руке я иду сперва по тропе, а потом по асфальтовой узкой дороге через холмы — чем дальше, тем пустыннее кругом.
Сельская глубинка — холмы и леса, и очень редкие следы жилья. Я запыхался скорей, чем думал. Тут вот в чем секрет: когда
развертываешь карту на столе и на коленях, дорога кажется короткой, как мизинчик, и плоской. А когда начинаешь шагать, она
вдруг забирает вверх — да так круто, как нос фрегата, идущего про— 15 —

тив ветра в шторм! — а потом скатывается вниз — и снова вверх —
и снова вниз... В общем, выходит совсем не то, что идти по равнине. И хотя с холмистых вершин открывается захватывающий вид
на центральный гористоUлесистый Сассекс (Вильд — старинное
название этого края), но через три часа я понял, что всеUтаки необходимо схитрить.
В конце концов (подумал я), пройдено уже больше половины
пути, и если я сейчас проголосую и доеду до Баттла на попутке,
кому какое дело? Можно будет рассказывать, что проделал весь
путь пешком, и я имею на это моральное право, потому что,
воUпервых, уж больно горки крутые и, воUвторых, остались
какиеUто миль шесть — мелочь, которая принципиального значения не имеет.
Приняв такое решение, я стал оглядываться на ходу и делать
всякие приветливые знаки обгонявшим меня машинам. Машин
шло мало: триUчетыре за час, не больше. Очень скоро стало ясно,
что занятие это бесперспективное, никто не станет останавливаться на пустынной дороге: идешь себе и иди, раз тебе надо. Логично. Вскоре я отчаялся голосовать — и сразу взбодрился. Я шагал с какимиUто новыми силами в душе и в ногах, горланя разные
стихи и песни. В том числе и балладу о Паке:
С тех пор, как Мерлин;чародей
На свет был ведьмою рожден,
Известен я среди людей
Как весельчак и ветрогон.
Но кончен час
Моих проказ,
И с первым криком петуха
Меня уж нет,
Простыл и след,
Ищите ветра: — Ха;ха;ха!
— 16 —

И тут очередная машина (я сошел на обочину, чтобы пропустить ее) неожиданно остановилась.
— Вас подвезти?
Я не заставил себя упрашивать и, поблагодарив, сел рядом с
водителем — весьма пожилым джентльменом с рыжей бородкой и
ручьистоUголубыми глазами. Разговорились, как водится. Я назвал
свое имя, а он свое.
— Даллингтон? — с удивлением переспросил я. Так называлось
поместье, которое Хью получил от Де Акилы.
— Дик Даллингтон, именно так. Я ведь из этих мест.
Оказывается, он заприметил меня еще раньше, у киплинговского дома, куда приезжал навестить внука, работающего в музее.
Мистер Даллингтон и сам проработал в нем много лет, а теперь на
пенсии.
Он удивился, узнав, что я из Москвы. Из такого далека! Откуда
же вы знаете здешние места? Ах да, карта. И компас. Чудеса!
— А я живу в Баттле, — поведал он. — Битва при Гастингсе, слыхали? Там есть экскурсии в Баттлском аббатстве. Показывают место битвы. Вы можете успеть, они закрываются позже.
Через какиеUнибудь десять — пятнадцать минут мы были в Баттле, и мой чудный старик подкатил прямо к кассе музея. Я спросил
его, не хочет ли он составить мне компанию.
— Да нет... я там бывал — давно... — загадочно ответил он и уехал.
Два часа спустя я сидел в поезде, идущем в Лондон. Я рассматривал свои сувениры: шелковую закладку с вышитой на ней «Песней контрабандистов» и книги о Киплинге. В одной из них лежало
несколько сорванных возле Дома Моряка листьев — дуб и терн. Листья ясеня я срывать не стал, чтобы ненароком не натворить колдовства и не позабыть всего, что я увидел в этой поездке. Правда, с
Паком мне не удалось повстречаться. Но я почему-то думаю, что он
все-таки --">