Сакариас Топелиус - Серебряная чаша Унды Марины

сидевшему в лодке.

— Ой, дедушка, — крикнула она, — я разбила нашу глиняную чашку и не принесла тебе ни капли водицы!

— Ну и ну! — пробормотал старик. — Так вот и бывает, когда посылаешь за чем-нибудь детей. Но, девочка моя дорогая, где ж ты так долго пропадала?

Лисалиль рассказала ему о том, что слышала в лесу.

— Не обращай внимания, это всего-навсего шушуканье, сплетни да лесные пересуды в гуще деревьев, когда ветки судачат меж собой; это значит, что завтра будет дождь. Суженый! Что за пустая болтовня!

— Но у меня ведь есть один такой! — сказала Лисалиль.

— У тебя есть парень?!

— Коли еще и парень, тогда сразу двое, дедушка. Первый — это ты!

— Ну что ж, пусть так! А теперь возьми наш горшочек из-под масла и ступай снова, отыщи мне немного водицы, уж больно пить хочется.

Лисалиль взяла горшочек и вновь отправилась в лес, но теперь там было тихо, так тихо, что, пожалуй, даже слишком… «Хоть бы услышать, как щебечет какой-нибудь ольховый чижик», — подумала Лисалиль. Но птицы словно онемели. Тут Лисалиль подошла к кусту шиповника, на котором только-только распустились первые цветы. О, как чудесно они пахли!

Лисалиль сорвала цветок для дедушки, но на лепестках было что-то написано, и когда она начала составлять из букв слова — до чего же это скучно, то получался тот же самый вопрос: «Почему ты бродишь совсем одна, Лисалиль, а где же твой суженый?»

— Вот как, и ты туда же со своими дурацкими выдумками?! — воскликнула Лисалиль и швырнула цветок. — Понять не могу, что такое случилось с лесом! Ему что, больше делать нечего?

Она пошла дальше, но родник ей так и не встретился. Зато на каждом шагу находила она то, чего вовсе не искала: все горы, деревья и кусты задавали ей один и тот же вопрос: «Почему ты бродишь совсем одна, Лисалиль, а где же твой суженый?»

— Нет, в самом деле, Лес совсем с ума сошел. Зажмурю-ка я лучше глаза, — решила Лисалиль.

И она крепко-накрепко сжала веки, хотя все-таки иногда ей приходилось подглядывать, чтобы не споткнуться о камни. Наконец она снова вышла на берег, так и не найдя ни капли воды, чтобы наполнить дедушкин горшочек из-под масла. Девочка уже хотела было снова вернуться к лодке, как вдруг увидела глубокую расселину в скалах, уходящих прямо в море. Там, в тени, бил родник.

Лисалиль ужасно обрадовалась и стала спускаться по крутому обрывистому склону, чтобы добраться до расселины. Но когда девочка потянулась, чтобы зачерпнуть воды, она чуть не упала, а горшочек выскользнул у нее из рук и скатился вниз. Волна подхватила горшочек и унесла в открытое море.

— Прощай, горшочек из-под масла! Ну и дела! — сказала Лисалиль. — Теперь уж вовсе худо. Во что мне набрать воды для дедушки?

И, усевшись на склоне горы, она так горько заплакала, что слезы покатились, словно жемчужинки, вниз, в синее море.

Но немного погодя девочка подумала: «Что толку сидеть тут и плакать, когда дедушка хочет пить и ждет не дождется меня в лодке. Смастерю-ка я чашку из бересты и наберу в нее водицы».

Сказано — сделано!

С чашкой из бересты она вновь стала спускаться с горы.

И вдруг, случайно глянув вниз, Лисалиль увидела в волнах что-то блестящее. Девочку одолело любопытство; подобрав подол платья, она спустилась в воду и протянула руку к тому, что блестело на дне. И вот она уже держит в руке красивейшую чашу из чистого серебра!

…Морской король сидел на троне в своем подводном зале цвета морской воды, а его придворные в молчании толпились вокруг. Лицо короля было мрачно, он тосковал по своей меньшой дочери Унде Марине, которую сам послал собирать кораллы у скалистых берегов Австралии. Унда Марина же, по своему обыкновению, играла на дальнем берегу, оставляя следы на белом песке. Принц Леса Флурио, влюбленный в нее, бросал ей розы и нарциссы прямо в набегающие волны, а Унда Марина держала в руках раковину. И вот дочь Морского короля, играючи, кинула принцу раковину, в которую намеревалась собирать кораллы, и принц взял ее себе. Тут Унда Марина, вспомнив, что велел ей отец, нырнула на дно моря, чтобы принести новую раковину из королевского замка.

Тем --">