Игорь Давыдович Фарбажевич - Телега времени

Тимофей, включая телевизор. - Да только ничего сегодня не выйдет: кассеты кончилась. Говорил ведь вам, не берите его на фабрику.

- Так ведь просили... - виновато улыбнулась Елизавета Кондратьевна.

- Кто просил-то? - разозлился Тимофей. - Что ни снимок - всё петухи и куры!

- Так ведь для "Куриного уголка", Тимоша, - ответила мать. - Теперь любому гостю первым делом фото показываем. Не каждый по курятникам пойдет.

- Вот и перевели кассеты за один раз.

- Ты уж прости, сынок, - снова виновато улыбнулась мать. - Давай новые купим! Киоск же - напротив!.. Хочешь, сама сбегаю... И тетя Люба из Харькова просит. И Тоня из Новокузнецка. Я даже письма им написала, обещала.

- Ну, ладно-ладно! - вскочил с кресла Тимофей. - Уж если вам что в голову взбредет!..

Он набросил старый тулуп, достал из шкафа фотоаппарат и направился к выходу.

- А "Парароид"-то зачем взял? - спросила она.

- Чтоб купить то, что надо, мама! Сидите и - ждите!

И, раздраженный, выскочил из дома.

Во дворе давно стемнело. Ветер приутих, и снежинки падали теперь мягко-мягко, словно в лесу...

Тимофей вышел со двора и заспешил по улице. Ночная палатка находилась через дорогу, в соседнем переулке. В ней продавали разные мелочи. Среди шоколадок, сигарет, зажигалок и печений лежали батарейки и фотопленки.

Этот киоск Плугов знал очень хорошо. Сколько раз собирал он дань для шефа. А работал там один мужичок с противной улыбкой. Казалось, она была приклеена к его лицу, и только маленькие хитрые глазки выдавали в нем совсем другое настроение.

Подойдя к палатке, Тимофей достал из кармана фотоаппарат и просунул голову в окошко.

- Привет, Николай Акимович! - сказал Плугов. - Два комплекта фотокассет для этого "Поллароида". - И положил аппарат на прилавок.

Тут только Тимофей заметил, что улыбка на лице продавца куда-то исчезла, будто совсем её никогда не было. А ещё он увидел рядом с ним двоих здоровых парней с хмурыми лицами.

- Он? - поинтерисовался один из них, кивая на Тимофея.

- Он, гад! - злорадно ответил Николай Акимович. - Всю душу из меня вытряс. - И уже со знакомой улыбочкой повернул голову к Тимке. - Говорят, ушел от Абсолюта?

- Два дня как ушел, - простодушно ответил Тимофей.

- Вот и хорошо, - рассмеялся продавец. - Всё хорошо, когда хорошо кончается... - И протянул ему коробки с кассетами. - Ты внимательно погляди, эти ли?..

Тимка взял коробки и стал разглядывать их со всех сторон. И тут боковым зрением он увидел, что те двое из палатки куда-то исчезли. В этот же момент позади него скрипнул снег, и сильный удар обрушился на голову Тимки. Он покачнулся, но не упал, как ожидали того парни с хмурыми лицами. Только в голове зашумело, а из одного киоска сразу сделалось два. Но сознания Тимка не потерял, а мгновенно развернулся и первого, кто попался ему под руку резко стукнул кулаком в лицо. Тот сразу рухнул на землю.

- Бейте его, бейте! - закричал продавец палатки. - Дайте ему, дайте!

Второй парень внял кровожадной просьбе и бросился, как бульдог, на Тимофея. Он схватил его крепкой рукой за шею, а другой стал энергично бить в живот.

- Ну, вы даете! - прошипел Тимка и кованым носком сапога футбольным ударом двинул второго по коленке.

Тот по-песьи взвыл и грохнулся на снег, обхватив двумя руками согнутое колено.

Продавец стал изнутри лихорадочно закрывать окно и дверь палатки. Он успел защелкнуть замки, оставив у себя Тимкин фотоаппарат.

- А-ну, отдай! - рванулся к нему Тимофей и что есть силы застучал в стекло.

- Разобьешь! - истерично орал запертый торговец.

- Получай, сволочь! - с ненавистью проскрипел зубами Тимка и одним ударом выбил витрину.

Раздался поздне-вечерний звон, на который тут же откликнулась милицейская сирена. В окнах соседнего дома зажегся свет, залаяли собаки.

- Надо сматываться! - сказал себе Плугов и, схватив фотоаппарат с двумя коробками кассет, рванул прочь от палатки.

- Держи его, держи! - заорал на всю улицу продавец Николай Акимович. Избили! Обокрали!..

Тимка увеличил скорость, но побежал не домой, а, перепрыгивая через сугробы, понесся вниз по улице, в сторону реки. Он свернул в первый попавшийся проходной двор. Потом уж ноги сами повели его через другие дворы, сквозные подъезды, через городской парк. Сирена, как привязанная, постоянно слышалась где-то совсем рядом.

Внезапно из-за деревьев выскочил мохнатый щенок-подросток и, потявкивая молодым баритоном, весело бросился вслед за Тимкой. Поднятый кверху хвост говорил об отличном --">