Анни Эмилия Сван - Бельчонок и ёлочка

Сван Анни Эмилия Бельчонок и ёлочка

Анни Эмилия Сван

Бельчонок и ёлочка

Высоко-высоко, на самой верхушке ели, примостилось старое сорочье гнездо. Его прежняя владелица, сорока с длинным хвостом, улетела, и никто даже не знает - куда. Но в один прекрасный день в гнезде поселились новые обитатели. Их было всего двое - белка-муж и его веселая, светлоглазая женушка. Они были так счастливы и так преданно любили друг друга! Об этом мог бы порассказать заяц, а уж ему-то можно верить. Ведь у Йёссе такие большущие глаза и такие длиннющие уши, что он знает обо всем, что происходит в лесу. И как же ему было не знать обо всем об этом? Правда, злые языки поговаривают, что заяц, когда скачет по лесу, разносит сплетни по всей округе. Но думаю, это всего-навсего наговор.

Так вот, в один прекрасный день молодой супруг сидел на ветке и лущил шишки. И вдруг из гнезда послышался тоненький писк.

Ах, подумать только, в прежнем сорочьем гнезде лежали уже трое маленьких, голых и слепых бельчат. И папа-белка, сам не свой от радости, поцеловал маму-белку прямо в усы.

- Спасибо, спасибо тебе, милая женушка! - сказал он.

Малышей назвали: Курре, Карре и Кирре. Мило, не правда ли?

В гнезде было два окошечка. Мама-белка заткнула мхом одно из них.

- Чтобы не дуло и малыши не простудились, - сказала она муженьку, и тот одобрительно кивнул головой.

- Ты всегда так умна и предусмотрительна, - сказал он. - Такой прекрасной жены нет ни у одного папы-белки во всем лесу.

Но вторую оконную отдушину мама не стала затыкать мхом, и через нее бельчата стали смотреть на мир, как только у них открылись глаза.

Рядом с большой елью, укрывавшей беличье гнездо, росла милая юная елочка. Она была такая тихая и серьезная. Лучшего ребенка никто бы себе не пожелал. Скромно стояла она на своем месте под защитой матушки и лишь иногда поднимала вверх свою крону и простирала вперед веточки. Она смотрела на беличье гнездо, а оттуда глядела вниз пара живых крошечных глазок, а маленькая косматая головка весело кивала молодой елочке.

То был Кирре, самый младший малыш, самый проворный и самый своевольный из всех троих. Частенько он чуть не вываливался вниз головой из гнезда, и невозможно перечислить, сколько за ним водилось разных фокусов и плутовских проделок. Папа-белка то и дело бранился, а мама тысячу раз умирала от страха за него.

- И все же он самый красивый из наших малышей, - кивала на Кирре мама. Посмотри только, - говорила она своему муженьку, - какое у него мягкое и гибкое тельце. Не говоря уж об ушках. А такие хорошенькие кисточки на ушках, как у него, редко встретишь. Он унаследовал их от моей покойной бабушки. Она была одной из самых красивых белок в здешних краях.

- Еще бы, - поддержал ее муж. - Ты тоже в нее уродилась.

Юная елочка тоже никогда не видела бельчонка проворнее Кирре. И что бы он ни вытворял, елочке всегда казалось это остроумным и веселым. Она даже ничуть не оскорблялась, когда своевольный бельчонок бросал сосновые шишки на ее ветки; она только смеялась. Когда Кирре подрос и мог передвигаться уже за пределами гнезда, юная елочка простирала к нему руки и застенчиво кивала макушкой:

- Иди ко мне, Кирре, можешь тут поиграть!

И Кирре бросался вниз головой в объятия юной елочки. Но она никогда не колола его иголками, хотя других не пощадила бы. Ах, ах! Сколько радостей выпало на их долю тем летом! Бельчонок и юная елочка только и делали, что проказничали. Вокруг шумел лес, щебетали птицы, а ветер играл на верхушках деревьев. Кирре раскачивался на елочкиных ветвях, бросал шишки в пробегавшего мимо зайца или карабкался по стволу. Елочка боялась пошевелиться, она была счастлива.

Но в жизни всегда бывает так, что когда радость достигает вершины, наступает беда. Так случилось и теперь. Однажды Кирре ускакал в лесную чащу и больше не вернулся. Папа-белка с мамой-белкой целый день искали его в лесных дебрях: лазали но деревьям и кустарникам. Курре и Карре тоже кричали и звали его, но Кирре не откликался, он исчез. Юная елочка молча стояла на своем месте. Она тоже готова была бежать и искать своего друга, но не могла. Она знала, что хорошо воспитанная юная елочка должна оставаться на своем месте. Так тысячелетиями поступали все юные елочки, так поступают они и теперь. Потому-то и маленькая елочка стояла неподвижно, хотя сердце ее болело.

"Может, Кирре еще вернется назад?" - думала она, чтобы утешить самое себя.

Но папа-белка покачал головой и --">