Ния Ченвеш - Вниз по улочке

По улочке, спускающейся к церкви, торопливо шли люди: по одному, парами, семьями. Кто спешил до начала службы спокойно поставить свечу и приложиться к особо чтимой иконе, а кто спешил успеть посплетничать…

На обочине в грязной траве лежала собака. Ее шерсть была сбита тугими колтунами, но даже через их плотный слой проступали ребра – собака была изрядно истощена. Растянутая кожа на животе и слегка налитые молоком соски говорили о том, что она недавно ощенилась.

С трудом поднявшись на лапы, она проплелась несколько метров к дороге и заскулила на проходивших женщин. Одна из них, не прерывая, видимо очень захватывающего общения со спутницей, резко замахнулась на собаку сумкой.

Собака отступила.

Мимо чинно шло семейство: муж, жена и двое детей. Как и подобает отцу семейства, мужчина вышагивал чуть впереди. Поравнявшись с собакой, он не поленился, подобрал валяющуюся корягу и грозно стуча ею загнал собаку вглубь палисадника.

С чувством выполненного долга он важно прошествовал дальше, как ледокол, прокладывая семейству фарватер.

Собака протяжно завыла.

Сухонькая старушка остановилась, пошарила в сумке и бросила собаке найденную там конфету. Не то собака не увидела, не то у нее уже не было сил, но собака даже не подняла голову.

Ударили в колокола.

Люди, собравшиеся во дворе церкви, уже вдоволь наговорившись, важно отвешивая поклоны, входили в храм.

Батюшка, как обычно, вышел в храм за полчаса, хоть и пути было не более 5 минут, но замок никак не хотел закрываться и батюшка припозднился.

Ни разу за свою бытность батюшка не опаздывал к службе. По улочке он бежал уже бегом, но услышав странный стон, остановился как вкопанный.

На обочине дороги лежала рыжая собака такой худобы, что ребра, обтянутые кожей ужасающе возвышались над головой. Встретившись с батюшкой взглядом собака истошно завыла.

– Плохи дела? – прошептал батюшка, нагнувшись над ней.

Мимо семенил крепенький старичок, увидев батюшку, склонившегося над собакой, он одобрительно пропищал: «Давно пора эту заразу прикончить, привела вон у колодца щенков спасу от них нет, гадят рядом с местом пития, так сказать, целой улицы».

– Это ж где ты жила, что так исхудала? – Батюшка положил ей руку на лоб и погладил. Собака удивленно подняла голову, не ожидая внимания со стороны человека.

Батюшка ловко осмотрел ее. Увидев зловонную рану на боку, он тяжело вздохнул и осмотрелся по стонам – улица была пуста. Что впрочем, было не удивительно – он долгие годы приучал прихожан приходить к службе заранее.

Собака медленно, стараясь не сбросить батюшкину руку, проползла чуть в сторону и завыла.

Глядя на батюшку, она испустила последний вздох и по морде медленно проползла слеза…

Батюшка поднялся и вдруг понял, что у нее остались щенки.

Прикрыв собаку валяющимся рядом кульком, он бегом побежал к колодцу.

У колодца вверху улицы в полуноре-полуяме мирно посапывали пять щенков, такие же тощие и грязные.

Рядом с норой лежала горсть огромных костей и головы копченной рыбы.

Рядом было пару таких нор, «заботливо» забросанных кульками с бытовым мусором. Видно чистоплотные хозяева принимали норы за ямы и скидывали туда мусор.

Собаке минимум три раза пришлось рыть ямы и перетаскивать туда щенков.

Вера в людей этой собаки удивила Батюшку: ведь как они ни обежали ее, не ушла в лес, не спрятала своих детенышей…

Через минуту батюшка уже бегом бежал вниз по улице, держа в руках ржавый таз, в котором удивленно тряслись пять пар глазенок.

Колокола призывно зазвонили. Бежать домой было совсем некогда, и батюшка направился в церковь.

В домике, рядом с церковью, кухарка удивленно взмахнула руками увидев новых постояльцев, но расспрашивать не решилась – Батюшка с суровым видом мыл руки и очищал одежду.

На клиросе уверенно читали псалтырь. Служба запаздывала уже на 15 минут, что явилось поводом горячих обсуждений.

– Конечно, столько живности развел, где уж к службе поспеть, – возмущалась дама в берете малинового цвета набок.

– Не иначе случилось че. Вон Надькину тетку вчера ограбили, – нарочито громко протянула грузная женщина лет 60.

– Да ты что? –