Евгений Николаевич Костюченко - След мустанга

Евгений «Краев» Костюченко След мустанга

1

«Нужна помощь.

Энди».

«Ждем тебя на ранчо.

Энди».

Стоя на пирсе, Кирилл несколько раз перечитал эти короткие телеграммы.

— Когда они пришли? — спросил он.

— Почти два месяца назад, — ответил телеграфист. — Как только я узнал, что ваша шхуна заходит в порт, сразу помчался на пирс. Подумал, что вы, как обычно, можете и не заглянуть домой. А сообщения мне показались важными.

Матросы загрузили в шлюпку последнюю корзину, и боцман крикнул:

— Все готово, сэр!

— Я остаюсь, — сказал ему Кирилл. — Передайте капитану, что мои указания он получит, когда придет в Веракрус.

До Веракруса его шхуна обычно доходила за три дня. Кирилл надеялся, что за это время успеет решить, куда следовать дальше.

Наутро он уже был в Сан-Антонио, там пересел на товарный до Амарильо, а оттуда к ранчо Энди Брикса его подбросил почтовый дилижанс.

— Привет, Крис! Быстро же ты добрался, — сказал Энди, сходя навстречу с крыльца. — И года не прошло.

— В море был. И зашел в Галвестон буквально на несколько часов.

— Не оправдывайся, братишка. Я знаю, что тебя трудно застать на берегу.

Энди заметно хромал и, подавая руку, пошатнулся. Кирилл подхватил его под локоть:

— С чего тебя так раскачало?

Брикс раскурил угасшую трубку, выпустил струю дыма и только потом ответил:

— Пуля сидит повыше колена, никак не вытащить. Доктор говорит, теперь так и буду ходить с ней.

— Пуля?

— Черт, я и забыл, что ты еще ничего не знаешь… — Энди с трудом уселся на ступеньку и похлопал рядом. — Присядь. Покурим.

— Ну, и чего я не знаю? — спросил Кирилл, доставая сигару.

— Коннорса убили.

Кирилл зажег спичку и смотрел на пляшущий огонек, пока тот не погас. Потом зажег новую, прикурил и уселся рядом с Энди. Они молча дымили несколько минут, прежде чем Кирилл задал вопрос:

— Кто?

— Не знаю. Под Рождество мы с ним перегоняли табун на его ранчо в Оклахому. Нас обстреляли из засады. Эда ранило в грудь, меня в ногу.

С нами был еще один ковбой. Втроем мы отбивались до темноты. К утру Эд умер. Лошади пропали. Ковбой прошелся по следам. Они вели к реке. За рекой живут индейцы. Но наших лошадей у них не нашли. Поэтому я и говорю, что не знаю, кто убил Коннорса.

— У него были враги?

— С соседями он ладил. Но Оклахома — большая. И туда сейчас понаехал всякий сброд. Да это неважно, кем были враги Эда. Важно, что теперь они — наши враги. И мы их найдем, Крис, обязательно найдем.

«Конечно, найдем», — подумал Кирилл. Пятнадцать лет назад Энди Брикс бежал с каторги, чтобы найти тех, кто погубил его друзей.

Кто бы мог поверить тогда, что империя магната Смайзерса развалится под ударами Брикса и его команды? Но ведь это случилось. И первым, кого Энди взял с собой на ту войну, оказался Кирилл. Мальчишка-иммигрант, мечтавший вернуться в родную Одессу, быстро освоился на Диком Западе и даже получил громкое прозвище Потрошителя Банков.

А у Эда Коннорса была кличка Рыжий Шайен, и никто не справлялся с лошадьми лучше него. Когда же война со Смайзерсом закончилась, Эд раньше всех оставил ремесло налетчика. Женился на ирландке, такой же рыжей, как и он сам. После чего прочно осел на земле.

Он никогда не отказывал в помощи друзьям, но главное место в его жизни заняло ранчо. Сначала Коннорс выращивал бычков в Колорадо. Затем, когда местные власти стали слишком назойливо интересоваться его прошлым, перебрался в Оклахому и занялся лошадьми.

Кто теперь будет следить за его табунами? Младшему сыну Эда сейчас, наверно, лет двенадцать, старшему — шестнадцать.

«Что ж, я был ненамного старше, когда оказался в Америке, один-одинешенек, — подумал Кирилл. — Не пропал. Не пропадут и Коннорсы».

— Чем я могу помочь его семье? — спросил он.

— Для этого я и собирал всех. Дик, Сэм, даже Билли примчался из Мексики. Только тебя не было. В последний день Билли придумал: пошлем тебе еще одну телеграмму, и пусть она тебя поджидает. Рано или поздно ты ее прочитаешь, и сразу примчишься.

Дверь распахнулась, и на крыльце показалась Мелинда, жена Энди Брикса. Она держала на руках малыша.

— Крис, как я рада тебя видеть! Но, может быть, ты все же зайдешь? Или умчишься сразу, как всегда?

— Пока не наемся твоих пирогов, никуда не поеду, — улыбаясь, --">