Эльмира Анатольевна Нетесова - Расплата за жизнь

Нетесова Эльмира Расплата за жизнь

Глава 1. ПОПУТЧИКИ

— Все вы, гады, одного змея дети! Только сопливиться умеете! Не мужики, козлы сплошь! Не на что ему билет купить! Чего ж влез в купированный вагон? От бедности? Вот и выметайся на первой же станции! Чтоб духу твоего не было! — проснулся Александр от голоса проводницы вагона, ругавшей кого-то на нижней полке. — Проснулся? Давай билет! — обратилась к Сашке хмуро.

— А я-то подумала, что и вы зайцем устроились, как этот старый хрыч! Все на жаль бьет. Да где ее сыскать нынче, у кого? — забрала билет у Сашки и вновь взялась за старика.

— Да есть у меня билет. Вот сын сейчас вернется. В буфет пошел. У него все документы и билеты…

— Не темни, старик!

— Да вот он! Наконец-то вернулся! Дай ей билет, сынок! Не то совсем испозорила! Выкинуть с поезда собралась! — обратился старик к хмурому человеку, загруженному кульками и пакетами. Тот молча отдал билеты, смерив проводницу недобрым взглядом. Та, проверив их, успокоилась.

— Чайку принеси, — потребовал старик осмелев. Проводница не заставила ждать. И, решив загладить недавнее, задержалась в купе.

— Я вот сколько тут работаю, всякого навидалась. Гонит людей горе с домов. Все бродягами стали. Я вот тоже пожалела одного. А он паскудником оказался. Прикинулся несчастным. По бабьей слабости пригрела. Ведь и вовсе калекой был. Безногим. На войне, в Афгане их ему оторвало. А может, вырвали. Кто знает… Я и приняла. Подумала, что невелико горе, что без ног. Ить все другое — на месте! Да и таскаться не сможет, по бабам бегать. Не с руки безногому. А значит, все уцелевшее — мое.

Сашка невольно рассмеялся над простодушной откровенностью бабы и спросил:

— А где ж вы его нашли?

— В поезде и встретила. Он к матери ехал. Жена выперла. Оно и понятно. Матери — любой сын дорог. Жене — только целого и здорового подавай. Ну а у меня первый мужик кобель был редкий! Пять лет не жила — мучилась. Всех соседок и подруг облапошил. Как только хватало козла? Ну и обрадовалась, что Егорка не такой будет. Станет хозяином. При доме. Ну и что, если без ног? Руки и все другое при нем…

— То верно! Безногому куда деться? Не то тело, душу на войне отморозило. Уж не до баб! До конца жизни не отогреться. Всякой теплине и заботе рад! — поддержал старик.

— Во! И я так думала! Поверила Егорке! Он мне все шесть дней пути на свою судьбу жаловался. Ровно несчастней его на всем свете нет. А бабье сердце как воск. На чужую беду завсегда отзывчивое…

— И как же он теперь, твой мужик? Небось отошел? Стал хозяином?

— Кой черт! С полгода промучилась с ним, таская по больницам. И наконец поставили ему протезы. Он к ним с год привыкал. А когда притерлись, только его и видела! Сказал, что безногим никому не нужен был, а ходячему — любая рада!

— И где же он теперь? — опешил дед.

— Забыл доложиться! Смылся без обратного адреса! А я всю жаль свою посеяла в тот день. Не стало в душе тепла к людям. Ровно тоже войну прошла, — вздохнула проводница, словно оправдываясь перед стариком за недавнюю грубость.

— Э-хе-хе, — выдохнул старик, когда проводница ушла из купе. И обратился к Сашке, указав взглядом на военную форму: — А ты-то, сынок, откуда едешь?

— Из Сумгаита, — ответил коротко, нехотя.

— И чего вас носит по земле? Ну на что оно вам — головой рисковать? Ведь одна жизнь! Мать с отцом извелись, наверное, покуда дождались? Сам из России?

— Конечно!

— А что забыл в Сумгаите?

— Служил там. Как и все!

— У меня пятеро сыновей было. В живых — один остался… Тоже служили. Как все. Только вернуться не довелось четверым. Кого от кого защищали, никто не понял. Вот только бабка моя не выдержала. Померла с горя, когда похоронку получила на четвертого. Разве для войны она их рожала? Думала, внуков будет полный дом. ан, одни погосты… С них не уходила. Так и кончилась у могилы… Вот последний сын и забрал меня. Подальше от горя и памяти. Он — штатский. По войнам не мотается. Про меня позаботился. Чтоб не околел я с голоду на свою пенсию. Оно ведь как нынче, дети воюют где-то, а старики в доме с голоду пухнут. Выходит, всем горе от такой судьбы. Никто никому не нужен… И ты, пока не поздно, одумайся, сынок! На что тебе лихая доля?

Сашка отвернулся к окну. Продолжать разговор не хотелось. Ведь он уезжал с Кавказа навсегда. К семье, в Россию, на новое место службы. Он устал от походной жизни. Ему хотелось к своим скорее. --">