Михаил Владимирович Рогожин - Мой желанный убийца

Иван Христофорович. Лимон впервые за все время улыбается. Ободряюще жмет руку Хромому и, как бы извиняясь, говорит:

— А этот кейс я даю тебе. На всякий случай. В нем достаточно денег. С собой брать не советую. Оставь где-нибудь в надежном месте.

— Круто, — одобряет его Хромой и тут же заявляет:

— До встречи. Не потеряйте паспорта и билеты.

И, забыв свою палку, исчезает. Мы с Лимоном берем свои сумки. Я набрасываю новую норковую шубу, он — черный утепленный плащ и идем в машину услужливого парня. Охранник провожает меня влюбленным взглядом.

Хромой, хоть и смотрел на дорогу, но мысли его были заняты лихорадочным поиском надежного места, где можно оставить кейс. «Никому верить нельзя… Никому верить нельзя», — без конца повторял он. Руки сами рвались от руля к кейсу. Хотелось убедиться, что там действительно большой куш. Но время катастрофически поджимало. Хромой прикинул, если врубить скорость, то еще успеет в Серебряный бор, где у него Давний тайник. А вдруг на этом месте, пока он будет отсиживаться в Афинах, что-нибудь построят? Но выбора не было. И Хромой нажал на газ. Почти у самого Серебряного бора машину Хромого притормозил гаишник. Хромой чинно остался сидеть за рулем. Гаишник наклонился и учуял запах спиртного.

— Ах, вы еще и выпивши? — обрадовался мент. — Придется проехать со мной. Сегодня велено пьяных не пускать.

Иван Христофорович грустно вздохнул. «Вот он, как всегда, тут как тут — ханыга-случай!» Делать нечего, придется откупаться «зелеными». Он поманил гаишника пальцем:

— Иди, сядь рядом.

Гаишник отрицательно замотал головой: не положено.

Хромой разозлился. Достал кейс и решил дать побольше. Увидев готовность клиента платить, гаишник сменил свое решение и уселся на переднее сиденье. Хромой щелкнул замками и открыл кейс, подаренный лоном.

Взрыв был настолько оглушительным, что пострадала даже стоящая рядом гаишная машина и сидящий напарник…

* * *

По ночной Москве ехать — одно удовольствие. Машин практически нет.

Все трое молчим. Разговаривать с Лимоном при постороннем не хочется. Слишком о многом должна его расспросить. Неужели это все не сон? На какое-то время я даже забыла о зарезавшем себя Пате. Что бы я делала, если бы не появился Лимон?

Сейчас бы сидела в милиции. Там бы меня никто не поил. Рядом с Лимоном спокойно. Хотя и страшно. Не прошло и получаса, как мы подъехали к громадине аэропорта, одиноко светящегося среди темных подковных полей. Лимон уверенно подошел к стойке, заполнил декларацию, помог мне и подтолкнул без очереди на таможенный контроль. Все произошло на удивление обыденно и просто. Таможенник даже не посмотрел на меня. Только заставил вписать в декларацию перстень.

Черный агат Англосакса. Вещи проехали просвечивание и смотрелись довольно культурно. Сразу направляемся к пограничникам. Лимон дает мне возможность идти первой. Улыбаюсь, а у самой поджилки трясутся. Ну, чего этот дурак-солдатик уставился и рассматривает меня? Смотрит и смотрит. Я ему улыбаюсь и чувствую — еще мгновение и упаду. Хорошо хоть туфли на каблуках не надела. Наконец турникет щелкает, и я с усилием делаю несколько шагов вперед. Все. Теперь очередь Лимона. Он совсем спокоен. —Смотрит на меня и улыбается. Вдруг его арестуют? Боже, куда же я тогда полечу? Чего он там изучает? Ожидание пронизывает все тело. Рука Лимона легко ложится мне на плечо.

— Что с тобой, княгиня?

Разве я могу объяснить — что?

— Давай пойдем выпьем на дорожку. Бар на втором этаже.

Лимон увлекает меня за собой. Иду, прижавшись лицом к его груди.

Вдруг вспоминаю:

— Подожди! А где же Иван Христофорович?

— Он не полетит с нами, — безразлично отвечает Лимон.

— Почему?

— А… Мелкие технические причины.

Мне радостно слышать эту новость. Быть вдвоем с Лимоном намного лучше. И не нужен нам никакой Хромой.

--">