Хью Пентикост - Убийство жарким летом

глазами.

— Пока ждал вас, напечатал тут кое-что, — сказал Питер, накрывая чехлом машинку, и встал. — Благодарю за то, что разрешили ею воспользоваться.

— Кажется, моими машинками сегодня интересуются многие, — сухо и жестко сказал Северенс. — Я только что говорил с секретарем моего офиса. Так вот, сейчас там мастер тоже проверяет пишущие машинки. Это тем более странно, если учесть, что только вчера другой мастер привел их в порядок. — Он повернулся к великану в блейзере и гневно воскликнул: — Тупоголовый сукин сын!

— Что случилось, Марти? — Мэнсфилд был совершенно ошеломлен.

Северенс продолжал говорить, не обращая внимания на его восклицания:

— Могу я взглянуть на ваши записи, Стайлс?

— Ничего особенного, — сказал Питер.

— Вы пытались получить образец текста с этой машинки, так ведь?

— Да, мне жаль, но это так, — ответил Питер.

— Ничего не понимаю, Марти, — заговорил Мэнсфилд.

— Сейчас ты потерял пару миллионов баксов, — не глядя на него, произнес Северенс.

— Ты хочешь сказать…

— Да, я хочу сказать. — Северенс достал сигарету из кармана своего великолепно сшитого костюма и закурил. Руки его были спокойны. Холодное красивое лицо казалось высеченным из камня. — Как вы догадались? — спросил он.

— Недействительный чек, а также связь между вами и Мэнсфилдом. Дважды два — четыре.

— То, что лежит у вас в кармане, докажет связь с подкинутым письмом, — сказал Северенс, совершенно не теряя над собой контроля.

— Думаю, да.

— Кто еще об этом знает?

— Джерри Маршалл.

— Это объясняет присутствие человека, прослушивавшего мой телефон в офисе.

— Да, — сказал Питер, глубоко вздохнув. — Игра закончена, Северенс, но вы можете облегчить свое положение.

— Каким образом?

— Публично признаться, и как можно скорее. Это позволит спасти город от беспорядков, которые могут разразиться.

Выражение лица Северенса совершенно не изменилось; он держался с удивительным самообладанием.

— Сколько? — спросил он. — Через несколько минут я смогу вам дать другой образец текста. Полмиллиона долларов вас устроит?

— Нет, — ответил Питер.

— Можно договориться.

— Сожалею.

Кофейная чашка затряслась в руках Мэнсфилда. Он поставил ее на стол у двери.

— Ты и сам не больно сообразителен, Марти, — сказал он срывающимся голосом. — Какого черта не избавился от этой машинки?

— Ее подарила мне Анджела. Она стала бы задавать вопросы, — сказал Северенс. — Моя жена — мастер задавать вопросы, Стайлс. Не думал, что с этим будут проблемы.

— И ты позволишь ему уйти отсюда и сдать нас? — спросил Мэнсфилд.

— Ты шутишь?

— У вас нет большого выбора, — сказал Питер. — Маршалл знает, что я здесь. Если я не вернусь в ближайшее время…

— Он приедет сюда за вами, — продолжил Северенс. — А вас здесь не будет. Машинки, кстати, тоже не будет. С вами может что-нибудь случиться по пути сюда — сегодня улицы города полны неуправляемых людей. — Повернувшись к Мэнсфилду, спросил: — Он поместится в багажнике спортивной машины?

— Поместим, — отозвался Мэнсфилд.

— И вы думаете, что Маршалл позволит мэру отпустить вас с деньгами в багажнике?

— Вы вынуждаете меня действовать решительно. Вы — проблема номер один, Стайлс. Мой гараж находится в подвале этого дома. Мы переправим вас и машинку на яхту Роджера и выбросим весь этот груз где-нибудь далеко в море. Давай, Роджер.

Северенс и Мэнсфилд вошли в комнату; места для маневра почти не оставалось.

— Наверное, мне будет больнее, чем вам, — с идиотской ухмылкой сказал Мэнсфилд. — Как жаль… Такой славный парень — и ничего не почувствует.

Неожиданно словно молния пронзила мозг Питера. Он вспомнил сержанта десантно-диверсионной части, внушавшего им во время отработки приемов рукопашного боя в Корее: «Удар ногой по коленной чашечке — нога обездвижена; удар ногой сзади по голени — нога сломана; ребром ладони по трахее — перебита гортань; противник наклонился вперед — рубящий удар по шее — шея сломана, противник падает».

Мэнсфилд навалился на Питера, огромными сильными руками сжав его горло. В этот момент Стайлс понял, что только чудо может спасти его от смерти. Собрав все свои силы, он ударил Мэнсфилда в пах и, услышав, как тот взвыл от боли, отпрянул назад. Его протез послужил опорой, которая была ему так необходима.

Сеьеренс, с тем же выражением лица, что и на совещаниях у мэра, взял кочергу с латунной ручкой, стоявшую в углу у камина, и, --">