Алексей Петрович Бородкин - Футбольный мяч на цветочной клумбе

инстинктивно стреляет в неё, но промахивается (что характеризует его, как дилетанта). Сообразив, что он едва не застрелил свою любовь, он отшвыривает револьвер.

– Его хватает месье Фрессон, – Юп посмел дать ремарку, – и открывает ответный огонь.

– Всё так, мой сметливый компаньон, опера "Шутка" переходит в динамичную стадию: преступник улепётывает, пули летят, одна из которых попадает в гостинец Преступника. Он хватает его на ходу и бежит из дому. Одной рукой сжимает несессер, а второй… к слову, вы сообразили, что принёс с собой Преступник? Нет?

Юп пожал плечами, дю Жеран сказал, что на этот "пароль" он собирается "расколоть" Эти Кано.

– А она соучастница? – удивился Юп.

– Нет. Но она знает, кто преступник. И любит этого олуха. Поэтому выгораживала.

В камере было просторно и чисто, через всю стену от окна до самого пола бежала солнечная полоса. За столом сидела девушка, читала. Дю Жеран стремительно пересёк комнату и протянул ей руку:

– Поздравляю, мадемуазель Кано! Дело раскрыто!

Эми смутилась, чего и ожидал инспектор. Он улыбнулся, погладил девичью ладонь и проговорил:

– Нет смысла запираться, я знаю о вашей любви к попугаям…

– Канарейкам, – поправила Эми.

– Пусть так, – согласился Жеран, – и что ваш друг принёс вам одну. В клетке. Её прострелила третья пуля.

Эми пригорюнилась и замолкла. Юп посмотрел на часы. Дю Жеран подумал, что в этом деле слишком много красивых женщин.

– Вы правы, – заговорила Эми, – не имеет смысла запираться. Мы собирались пожениться, я и Самюэль Гюркуфф. Он работает на почте, приличный молодой человек, я любила его. Он несколько раз бывал в доме, по средам, когда мадам рисовала, а месье засыпал. Накануне Самюэль сказал, что хочет сделать сюрприз, но я не думала, что так всё окончится.

Эми зарыдала, мужчины наперебой её успокаивали, жандарм принёс воды, Жеран цыкнул на него и потребовал бутылочку чаю. Через десять минут в камере накрыли стол, и Эми, прихлёбывая, рассказывала свою историю.

Она незначительно отличалась от версии инспектора, и повторять её не имеет смыла, с тем только дополнением, что после инцидента, Гюркуфф встретился с Эми, признался в содеянном и сделал ей предложение. Эми не стала отвечать согласием, но… она любила Самюэля, а потому попыталась принять его вину на себя.

/в этом месте Жеран смахнул слезу

– Я старалась всеми силами… но, когда вы спросили о столовом серебре, я поняла, что не смогу его покрывать.

Юп поднял указательный палец, и выговорил, что всё тайное становится явным.

Fin

P.S. Два дня спустя, когда в доме Самюэля Гюркуфа произвели обыск, и на заднем дворе в свежевырытой яме обнаружили несессер, мадемуазель Кано освободили из-под стражи. Ей было запрещено покидать город, ибо она оставалась ключевым свидетелем.

В качестве места пребывания, управление полиции арендовало для Эми комнату в гостинице "Националь", на втором этаже – это обычная, хотя и редко применяемая процедура.

Девушка въехала в номер и первым делом включила обогреватель – было стыло и промозгло, пахло плесенью и даже солнечный пейзаж ван Гога (репродукция) не исправлял положения.

Она выпила горячего кофе, и подошла к окну. На улице, на перекрёстке сквозь морось различила женскую фигуру. Это была Жюли Фрессон.

Жюли подняла вуалетку и спросила губами:

– Как?

– Всё получилось! – так же безмолвно ответила Эми.

--">