Анна Владимировна Ренье - Случайная встреча

показания против Сафроновой? Ее бедные подчиненные? Разумеется, все знали, что происходит, но кроме влюбленной девчонки и товарища, у Проскурякова никого не было, а для толкового адвоката – это просто ерунда, а не противники, даже если предположить, что удалось бы доказать сам факт самоубийства.

Весь стол притих и официанты в недоумении обходили их стороной – вроде начинали за здравие, а заканчивают заупокой. Ловят каждое слово взлохмаченного деревенского мужика и с каждым кивком всё больше и больше мрачнеют. Надо охрану подтянуть, неровен час – учудят чего.

– Верно, Шамиль Наимович, мы уж и так и этак с Кудряшовым прикидывали – только бестолку. Ну да чё там – Воронцов пожал плечами и выпил еще рюмку. Зинаида Матвеевна незаметно положила руку на грудь, а Миша спустя секунду достал из ее сумочки таблетку и велел положить под язык.

– Так это Проскуряков, надеюсь, убил Сафронову? – сжав зубы, спросил Макс.

– Ну конечно. Вопрос был только один – аффект, или хладнокровное убийство, как думаешь юный следопыт? – и Воронцов внимательно посмотрел на Макса.

– Аффект, само собой.

– Ишь, ты, какой шустрый, а спланированное присутствие Андреевой – как с этим быть?

– Не знаю, но всему должно быть объяснение.

– Верно, только какое? Спонтанность ну никак не вяжется с ложным вызовом Алины Витальевны в Камелот. Это меня и смущало.

– Так почему Вы решили, что убийство не было заранее продумано? – спросил Михаил, – какая разница сколько раз ударили ножом, это ведь ни о чем не говорит.

– На самом деле говорит, еще как. И сила, и точность, и количество ударов, да и нож – не шибко профессионально, но дело не в этом. Не было времени для планирования. Сафронова только прилетела.

– Тогда я думаю, что это женские штучки – впервые подала голос Ольга Леонидовна.

– Точно, согласна – поддержала ее и Зинаида Матвеевна.

– Почему это, позвольте полюбопытствовать? – заинтересовался Воронцов.

– Уж больно все витиевато для мужчины. У Вас ведь как – вижу цель – не вижу препятствий, – ты согласен дорогой? – и Ольга Леонидовна с любовью посмотрела на мужа.

– А когда я с тобой не соглашался? – Я, кстати, тоже думаю, что это не мужской почерк. – Лёля прости, но твоя мама, мир ее праху и не на такое был способна, то что Вы рассказываете для нее было бы просто детской забавой.

– Модест!

– Олечка, но я же заранее извинился…

– Вы же не всерьез? – всполошился Стас – ссоритесь не всерьез?

– Разумеется всерьез, иначе жить не интересно, у нас уже давно все серьез, – ответил Модест Карлович и нежно потрепал его о плечу. – Простите, господин следователь, что отвлекли.

– Не страшно, тем более, что Вы правы. Это все задумала и воплотила Проскурякова.

– То есть как все? Убийство? – тут уж и у Гасанова брови полезли на лоб.

– Ну, в кокой то степени, да. Именно Оксана рассказала мужу о том, что приезжает Сафронова, именно она, узнав о проверке накручивала его несколько дней и именно она сообщила ему точную дату, когда Сафронова приезжает в Омск и где она остановится. Остальное было делом техники – написать письмо Андреевой, потом удалить его – плевое дело.

– Тогда получается, что Оксана знала, что ее муж убьет Сафронову и тогда получается, что не аффект – ужаснулся Макс.

– Нет, не получается. Она просто все про него понимала – на что давить и куда бить, так что, когда он сказал, что завтра, перед работой заедет в Камелот поговорить с Тамарой Варламовной, сразу догадалась, что добром дело не кончиться. Да даже, если бы финал вышел менее трагичным, то чем она рисковала? Игорь и Алина даже не были знакомы. Ну, столкнуться случайно в вестибюле, ну скатается Андреева в Камелот вхолостую – плевать, обычная неразбериха, кто-то что-то не так понял. А так один гешефт – муж ненужную проверку, скорее всего задержит, да и Андреева под ногами крутится перестанет, а при самом удачном раскладе, всем же известно, что у полиции одна цель – «пришить дело», Алину Витальевну сцапают, пришьют, упекут и поедет она снег в Сибири мести, благо и ехать не далеко.

– Вот ведь пся крев, – всплеснула руками Зинаида Матвеевна, – чего же это она так мужика – то своего подставила? Неужто, из-за хахаля какого?

– Не думаю, мне Проскуряков сам подсказал. Она до смерти хотела остаться в Москве. Она единственная, из четверки, кто прижился. Ей просто снесло голову от города и от возможностей, она вопила, что не хочет уезжать, что Омск это помойка, что он --">